кивнул Томас.
Мажордом выскочил в коридор и замер от ужаса. Вслед ему донесся новый удар и звон разбитой посуды.
– Китайский, – заключил мажордом.
Баронесса прошла через гостиную к огромной картине, изображающей героического Мюнхгаузена на вздыбленном коне, и поправила стоящие возле картины цветы.
С кресла поднялся ожидающий ее молодой офицер и ринулся к ней с букетом в руках.
– Как вы сюда попали, Вилли? – спросила баронесса с улыбкой.
– Через дверь, естественно, – поклонился офицер.
– Какая проза! – поморщилась баронесса. – Я же вам, кажется, объясняла… Существуют определенные традиции.
– Момент! – Офицер тотчас бросился прочь из дома. Баронесса прошла в свой будуар и выбросила через окно веревочную лестницу.
Сверху было видно, как по ней стал быстро взбираться мужчина.
Баронесса приняла несколько рискованную, но эффектную позу.
– Ты спешишь ко мне?
– Да! – раздался голос за окном, и на подоконник влез Мюнхгаузен.
Баронесса вскрикнула, инстинктивно запахнула пеньюар.
– Не волнуйся, свои! – Мюнхгаузен спрыгнул в комнату.
– Карл! – ужаснулась баронесса. – Какое безрассудство!.. Тебя могли увидеть… Кто-нибудь из прислуги.
– Ничего страшного! – подмигнул ей Мюнхгаузен. – Сочтут за обыкновенное привидение.
– Что тебе надо?
– Поговорить с тобой.
– Сегодня?
Мюнхгаузен кивнул.
– Ты сошел с ума! – Баронесса нервно заметалась по комнате. – Я занята. Завтра годовщина твоей смерти. Ты хочешь испортить нам праздник? Это нечестно. Ты обещал… Сюда идут! Боже милостивый, умоляю тебя, поговорим в другой раз…
– Хорошо. Сегодня в полночь у памятника.
– У памятника кому?
– Мне! – Барон направился к окну.
В окне появилась физиономия офицера.
– Я здесь, – радостно сообщил он.
– Очень приятно, – вежливо сказал Мюнхгаузен. – Прошу!
Офицер спрыгнул с подоконника, барон занял его место и быстро начал спускаться по веревочной лестнице. Несколько мгновений офицер оставался неподвижным, затем бросился к окну:
– Ой! Разве вы не умерли?
– Умер, – спокойно отозвался барон.
– Слава богу, – офицер вытер вспотевший лоб. – Я чуть было не испугался!
Рамкопф с победоносным видом оглядел студенческую аудиторию:
– Таким образом, господа, мой научный трактат разрушает последние возражения моих оппонентов и свидетельствует о том, каким порой извилистым путем шагает истина во второй половине восемнадцатого столетия, иными словами – в наше время. – Он откашлялся и подошел к огромной схеме – плакату, на котором был изображен барон Мюнхгаузен, утопающий вместе с конем в болоте. – Перед нами уже ставшая классической схема вытягивания самого себя из болота за волосы, гениально проделанная в свое время незабвенным бароном! Нынешние схоласты и демагоги и сегодня еще кое-где твердят: не-воз-мож-но! – Рамкопф