иррационализма и прямиком передала законсервированные в ней реликты мифологического сознания утратившему их европейцу.)
ХХ век довел восточные учения до уровня популярности, а во второй половине – так и вовсе ввел в моду, так что не знать азов буддизма, даосизма и дзена стало просто неприлично. Интерес к антропологической экзотике сделал «Золотую ветвь» настольной книгой послевоенного поколения (что, между прочим, немедленно отразилось в культурной надстройке. Так, например, в финале фильма «Apocalypse, now» камера вводит в поле зрения именно эту книгу, лежащую среди немногих предметов на столе у измученного кошмарами Керца, подспудно подготавливая кульминацию – жертвенное убийство, метафорически запараллеленное со сценой ритуального жертвоприношения быка, что, естественно, отсылает к лейтмотиву фрэзеровского сюжета – кровопролитной смене царя-жреца, а песня «Doors» – не та, что звучит в фильме, естественно, не «The End», а «Not to Touch the Earth» – начинается прямой цитатой из этой же книги, как и вторая строка – «Not to see the sun», а ведь это два из списка главных запретов, которые нельзя нарушать царской особе, хранителю магической силы социума, дабы бесценная субстанция не была утрачена безвозвратно).
Californian dream
Примечательно, что наибольший размах хипповая практика получила именно в Америке, тогда как Стрый Свет тяготел к баррикадам и прочим троцкизмам-маоизмам. Естественно, свою роль тут сыграли и социальные, и географические условия, но не стоит скидывать со счетов и этнографический фактор: Америка, исконная родина индейцев, сохранивших колорит и, главное, идеологию первобытности (никакого снобизма, упаси Бог), и родина поневоле для негров, еще каких-нибудь триста лет назад живших теми же представлениями и законами мифологического мышления, которые они не могли не сохранить на новом месте и пусть не прямыми, но косвенными путями донесли до окружавшего их мира белых.
Разбираясь с тем, почему на какой-то краткий с точки зрения вечности миг Америка превратилась в United States of Love («Hair»), придется снова углубиться в историю – теперь уже самих Соединенных Штатов. Америку открыли викинги где-то около 1000 г. Она осталась в сагах легендарной страной с молочными реками и кисельными берегами (первым в Виноградную страну случайно заплыл Бьярни Херьольвссон и, даже не ступив на берег, повернул обратно, затем сын открывателя Гренландии Эйрика Рыжего по наводке отца совершил две крайне выгодные экспедиции в Винланд, отчего получил прозвище Лейва Счастливого).
Историческую же Северную Америку основали пуритане. Те самые, что приплыли на «Мейфлауэре» из Англии, раздираемой религиозными распрями между протестантами и католиками, и вошли в американскую историю под именем Отцов-основателей. Они привезли с собой «идею Америки» – Земли Обетованной, где можно будет наконец начать историю с чистого листа и воплотить в жизнь тот религиозно-аскетический идеал, который диктовали их догматы. Этот идеал, впоследствии получивший название Американской