меня такое чувство, что вы заставите меня раскошелиться.
Сейчас Грейс прониклась к нему большим доверием. Что-то она в нем разглядела там, на крыше. Ей показалось, что она сумела заглянуть к нему в душу, почувствовать его боль, грусть и тоску.
Казалось, он подошел к тому периоду своей жизни, который ей пока еще не суждено понять.
– Я? Заставлю вас платить? С чего вы так решили?
Он показал рукой на помещение, в котором они сидели.
– Я намеренно выбрал черно-серую гамму. Мне нравится это строгое сочетание цветов. Сразу видно, что перед вами серьезное заведение. Белый цвет ассоциируется с больницей. А любые другие цвета – сплошное легкомыслие и быстро приедаются. Черный и серый – цвета вне времени.
– Если их вообще можно назвать цветами, – ответила Грейс.
Официант принес кружки с дымящимся горячим шоколадом, украшенным сверху зефирками и взбитыми сливками, и ложки с длинной ручкой. Аромат ванили и корицы приятно ласкал обоняние.
Финлей подцепил ложкой и отправил в рот облачко взбитых сливок, причмокнув от удовольствия.
– Похоже, вам не нравятся выбранные мной цвета для отделки интерьера отеля.
Грейс улыбнулась, пытаясь поймать ложкой несколько зефирок, пока те не растаяли.
– Готова поспорить на что угодно, что вы потратили на отделку столько, сколько я не заработаю и за десять лет.
Он перестал размешивать шоколад и взглянул на нее в упор.
Грейс съежилась. Неужели она действительно произнесла это вслух?
Во рту у нее все слиплось от сладких зефирок и сливок. Еще секунда – и она подавится. Грейс быстро отпила глоток шоколада, чтобы проглотить зефирки, прежде чем ей понадобится медицинская помощь. Она и без того уже привлекла к себе достаточно внимания.
– Каким образом вы хотели бы заработать больше денег?
Слишком поздно. Она закашлялась, прыснув зефирками и сливками во все стороны. Неужели он и правда задал подобный вопрос?
Как только слова слетели с его губ, а Грейс поперхнулась, Финлей Армстронг начал смеяться. Он похлопал Грейс по спине и произнес сквозь смех:
– Я совсем не то имел в виду, Грейс. Все в порядке. Вам не стоит симулировать приступ и вызывать скорую.
Кашель постепенно стих. Финлей сделал знак официанту принести воды. Он все еще смеялся.
Ее щеки порозовели, вернее, зарделись, как маков цвет. Она была сильно смущена и тем, что поперхнулась, и тем, какие неуместные мысли возникли у нее в голове. Она не могла разобраться, была ли она удивлена или рассержена его вопросом.
Подошел бармен в черной униформе с бутылкой воды и стаканами со льдом. Она выпила воды, моментально испытав облегчение, затем прочистила горло.
– Я ничего такого и не подумала, вы знаете, – быстро сказала она.
Финлей еще пуще расхохотался.
– Нет, подумали. Моя вина. Я неправильно выразился. Но я не имел в виду ничего такого.
Она отпила еще глоток. Теперь, когда они были на публике, его поведение слегка изменилось. Вся уязвимость, которую она заметила