межа. У меня на уме было всегда: казенная, но мысль принес в жертву Тимковскому. Ведь говорится: стал печатать, почему же не тиснут. Впрочем, на всякий случай: и стал писать, или: и выдает листы.
Развернул нельзя. Отчего же? Ну, так: прочитал.
Разве нельзя: сообразить затеи? Ну, так сделайте что-нибудь другое с ними. Что бы можно состряпать с затеями? Нельзя ли их изобрести? Изобретя затеи.
Тускнеет. Потускнеет, так! Только скажешь не всегда требует будущего. Тут скажешь то же, что сказал-бы. Кажется мне, что эта неправильность в свойстве языка.
Если «Послание» не напечатано еще, то выставь: глас смелый мужества вместо: глас откровенности. Какие имена выставить точками или заглавными буквами: мое, или Баченовского? Моего совсем не надобно; если можно, его, напротив, крупными и четкими буквами. Михаил Трофимович – непременно: искусству не надобно пренебрегать союзом природы. Одно имя это – насмешка. Я еще сказал бы: составляющему «Вестник Европы». От природы всякое даяние блого: должно все собирать, всем дорожить и пользоваться.
Похвала Блудова-Кассандры – конфертатив моему честолюбию. Дай Бог его пророчеству сбыться! Впрочем, вкус его – порука непогрешительная, и при его одобрении можно ожидать спокойно приговора мирового. Поблагодари его за меня: такая похвала – одобрение совести. Что скажет историограф? То-то журить нас будет! Отдувайтесь вы, наличные! Мне здесь легче будет. За то Дмитриев без памяти будет.
То письмо, не находящееся, верно затерялось в Мраморной канцелярии. Здесь, говорят, этого не бывает. Справься! А я все еще не знаю, получил ли письмо через почту. Когда писал ты ко мне третьего дня с эстафетою? Нынешнее от 24-го, а последнее от 15-го: С Троппавским курьером ничего не имею от тебя.
Николай Николаевич поехал сегодня в Слоним на три недели. В Европе ничего важного нет. Я Агамемнону не приписываю, а предписываю влияние во блого на Европу. Он один из царей наличных не клеймен еще народною ненавистью. Один он может давать залоги народам. Не говорю о том, что делает; о том, что мог бы делать. Во всяком случае бешусь от мысли, что преемник Петра – по следам Меттерниха – австрийским. Будто мало дела дома! Никто более его не придерживается слов Байрона:
Но только не к брегам печальным
Туманной родины моей.
Рад всякими делами заниматься, только не своими. Боже мой, что за человек!
1-го января.
Честь имею поздравить с новым годом. Здесь ваш голландский посол, который к вам едет. Завтра бал у Заиончека для празднования 12-го декабря и сегодняшнего дня. Прощай! Вот тебе гостинец: письма к Булгакову. Уж лучше подарить тебя нельзя, как дать прочесть чужое письмо. Это письмо могло быть бешеное. Вчера, как я сидел за письмом к тебе, из-под стола моего выбежала бешеная собака. По счастью, никому не сделала она вреда, кроме свиньи, которую перекусала. Заблаговременно убили их обеих. Прощай! Мой сердечный поклон брату и Блудову.
1821
344. Тургенев князю Вяземскому.
б-го