говорите же в конце концов, почему вы не у машины?
Джойс ответил медленно, словно насильно вытягивая из себя слова:
– Вам не назначили новой машины.
– Нет запасных машин?
– Есть…
– Так почему же?
Но тут же Чэн и сам понял все без объяснений: его оставили без машины. Он процедил сквозь зубы:
– Понятно!..
– Жаль, что вы не поняли этого в бою.
– В бою?!
– Если бы не ваша ошибка, то и задание было бы выполнено нашей частью, и самолет у вас был бы.
– Случайный срыв, – сам не веря своим словам, но не желая ронять своего достоинства, проговорил Чэн. – Не мог же я, в конце концов, предоставить американцу расстрелять нашего заместителя командира.
Джойс, не дослушав, зашептал торопливо, взволнованно:
– Что, если с самолетом это… не временно? Если…
– Вы с ума сошли?!
– …говорят…
– Молчите!.. – Чэн боялся услышать, что говорят в полку.
А Джойс, грустно покачивая головой, укоризненно говорил:
– Кажется, я напрасно согласился ехать сюда вашим механиком. Болеть душой за всяких эгоистов…
– Я эгоист?!
– Неисправимый к тому же… Вы в бою, а у меня за каждый винтик в вашей машине душа болит. Сидишь тут в травке и все вспоминаешь, вспоминаешь: болтик там проверил ли, гаечку подтянул ли, шплинтик разогнул ли, тандерчик переменил ли? Ведь механик к своему сердцу так не прислушивается, как к мотору, когда его летчик на взлет идет!..
– Довольно!
– Это я вам сказать должен: довольно… – сердито огрызнулся Джойс. – Вся душа моя впереди вас в бой летела, а вы? Оттого что я тут, а не в воздухе, мне вдвое тяжелей.
– Знаете ли вы, что такое «тяжело»?.. Тяжело – это то, что сейчас со мною происходит…
– Сегодня я нечаянно услышал разговор Лао Кэ с Фу…
Взволнованный этим неожиданным заявлением, Чэн вплотную придвинулся к Джойсу.
– Я случайно услышал снаружи то, что говорилось в пещере. – И Джойс пересказал Чэну разговор командира с заместителем.
Чэна давил мучительный стыд. Рассказ Джойса одним толчком перевернул в нем представление о заместителе командира полка. В самом деле, какое значение могло иметь то, что он спас жизнь Фу в бою? Какое отношение это имеет к нарушению им, Чэном, боевого приказа? Значит, разбираясь в своих отношениях с Фу, он оказался еще раз не только не прав, но и жестоко несправедлив…
Он тихо произнес:
– Если меня отсюда отошлют, будет справедливо.
– Да… – грустно согласился Джойс. – К сожалению, это будет справедливо.
И вдруг Чэн как бы очнулся:
– Нет! Я имею право драться. Я же теперь понимаю: виноват! Возьму себя в руки, буду драться, как того требует обстановка. Не нужно мне эскадрильи, буду летать рядовым летчиком! – И, неожиданно повернувшись к Джойсу, крикнул вне себя: – И не смейте мне больше говорить об отчислении! Не будет этого! Не будет!
– А если так, то что ж вы тут?