Александр I, Мария Павловна, Елизавета Алексеевна: Переписка из трех углов (1804–1826). Дневник [Марии Павловны] 1805–1808 годов
того воздействия, которое она на меня оказала. Шиллер чувствует себя очень польщенным интересом и настойчивостью, с которой Вы читаете его произведения. Я сказала ему, что Вы хотите быть постоянно в курсе его новых произведений, и попросила его дать мне свой перевод “Федры”, чтобы послать его Вам. Он обещал мне это сделать, как только завершит последние исправления»[46].
Поначалу, правда, Мария Павловна не знает, как отнестись к дифирамбическому «Прологу» Шиллера, сочиненному к ее приезду под заглавием «Прославление искусств» («Die Huldigung der Künste»)[47] (50 лет спустя, в 1854 г., он будет вновь исполнен в Веймаре в честь 50-летнего юбилея ее прибытия в герцогство). Матери она пишет: «Я посылаю Вам также, дорогая Маменька, “Пролог”, который Шиллер сочинил к нашему прибытию; надеюсь, что он Вам понравится, он очарователен, мне должно быть стыдно признавать это, но я говорю не об объекте, а о стиле…» – пишет она Марии Федоровне[48]. И в следующем письме: «Надеюсь, что “Пролог”, который я имела счастье Вам послать, был, милая Маменька, Вам небезынтересен; в нем избран тот тон похвалы, что делает текст приемлемым, и надо признать, что Шиллер сумел все это сделать с большой осторожностью. Мне вообще не следовало бы говорить об этом “Прологе”, но Вам, дорогая Маменька, я признаюсь в испытанном мною сильнейшем замешательстве при его постановке на театре, равно как и невозможности не высказать в отношении к нему своего одобрения»[49].
В дальнейшем Мария Павловна не пропускает практически ни одной постановки шиллеровых драм в Веймаре. И уже после смерти Шиллера, которая ее глубоко потрясла, посмотрев постановку любимой ею и Марией Федоровной драмы «Дон Карлос» в 1807 г., она признается матери, какое благотворное действие оказывают на нее «прекрасные идеи и сильные мысли» поэта, услышанные со сцены[50]. Впрочем, и вне сцены – еще при его жизни – она постоянно повторяла, какие нежные чувства вызывает в ней Шиллер («я все время возвращаюсь к Шиллеру, это правда, что в отношении к нему я испытываю большую нежность»[51]). Для представления о Марии Павловне тех лет характерно также публикуемое здесь письмо, которое она написала вдове Шиллера 12 мая 1805 г., узнав о печальном событии и тут же предложив взять на себя воспитание его детей (см. с. 396 наст. изд.). Как сообщила Шарлотта Шиллер своей невестке, «она (Мария Павловна. – Е.Д.) написала мне письмо в таких благородных и трогательных тонах, что мне ничего не остается, как отнестись к этому делу со всем возможным пониманием»[52].
О письме, которое Мария Павловна тут же написала матери с сообщением о смерти Шиллера, выразительно писал впоследствии писатель Иоганн Готфрид Зойме в книге «Мое лето 1805 года»: «Великая княгиня Мария Веймарская сообщила тут же о смерти со всеми подробностями и с глубоким чувством прекрасной души своей матери в Петербург; и никогда еще ни один национальный поэт не был так единодушно оплакан, как Шиллер на Неве»[53].
Общением с с Шиллером, умершим в мае