g>
Чернота за буквами постепенно пропала. За буквами теперь сидели на деревянных стульях два человека. Если приглядеться, то за буквами можно увидеть кухонный стол, на котором стоят пепельница, электрочайник, чашки, банка с кофейными зернами.
Человек слева был одет в черное поло с белым воротником, в джинсовые бриджи.
У человека справа были темные волосы до плеч, синяя рубашка и брюки.
Оба курили.
Между ними, над кухонным столом, висел плакат, на котором был изображен глава государства с голым торсом, оседлавший рыжего коня. Еще на плакате была надпись: «Old Spice – Smell Is Power».
Пол было не видно через камеру, зато видна была стена, она была белого цвета, как цвет каких-нибудь подоконных батарей.
На уровне колен появились субтитры:
– Здравствуйте, господа актеры, я режиссер данной картины Николай Иванович Одинцов. – Эта строчка исчезла, следом за ней появилась другая. – Но зовите меня Колей, я не люблю, когда ко мне обращаются на «вы». Я сразу начинаю оглядываться и искать тех, к кому кроме меня вы еще обратились. Ясно? Думаю, да. Кристофер, Дима, надеюсь, мы с вами сработаемся. Этот фильм чистая импровизация, вы сами создаете сюжет. Только один момент, вы не должны выходить из кадра. Всего установлены три камеры, главная, на которую вы сейчас смотрите, и две камеры для крупного плана каждого. Как только вы уходите из кадра (мало ли туалет, телефон), то съемка приостанавливается. Вроде бы все доступно объяснил. – Строчки все это время сами сменяли друг друга, причем так, что можно было понять интонацию написанного.
– Да, – сказал Дима, виляя сигаретой около своего лица, – но мне и, я уверен, моему коллеге тоже интересно, как мы, не видя того текста, который только что появился перед зрителем и не слыша вашего голоса, и понимаем, что вы с нами разговариваете?
– Извини, – появились субтитры, – парень похожий на Мэттью МакКонахи, забыл, как тебя зовут.
– Денис, – сказал Денис после того, как камера, находящаяся слева от главной, взяла крупным планом его лицо и плечи.
– Во-первых, – субтитры, – Денис, я же сказал, давай на «ты». А во вторых, у режиссера с актерами другой контакт. Он незримый, удивительный, не похожий на все остальные. Ты уже в этом убедился. Мне, режиссеру, не надо говорить ни слова, чтобы вы, Кристофер и Дима, поняли меня. А зрителю этого понять, поэтому для него и выведены субтитры.
– Хорошо, – сказал Кристофер, – все это очень интересно. Понимать, но не слышать, представлять разговор и собеседника, при этом не видеть его. Все это необычно, но, повторюсь, интересно.
Наступило магическое затишье. Снова выскочил текст в нижней части прямоугольника действий.
– Ну что, господа актеры, начнем?
– Пожалуй, – сказал Дима, потушив сигарету, камера слева взяла его крупным планом. После этого действия время остановилось, посередине появилась надпись:
ДМТРИЙ ОВАЛЬНЫЙ
– Думаю, пора, – сказал Кристофер, тоже погасив сигарету, камера справа захватила его грудь и лицо. Надпись:
КРИСТОФЕР БЕРГ
Опять комментарий Николая Ивановича:
– Напоминаю, сценарий этой картины гибок, как спина гимнастки. Все произвольно. Камера. Мотор.
– Ну, Кристофер, на какую тему будем импровизировать?
– Насколько я понимаю, жанр картины выбираем, опять же, мы. Мы можем показывать зрителю мистику…
– Режиссер, а можно вопрос? – перебил Дима, Кристофер обратился лицом к главной камере.
Выскочили буквы:
– Конечно можно.
– Ты можешь сразу накладывать монтаж на то, что мы будем и изображать?
– Как замечательно, что вы, господа, запомнили, что разговор со мной ведется на «ты». Думаю, это можно устроить. Давай попробуем.
– Смотри, мои ладони сведены. Я хочу, чтобы, когда я их разжал, между ними пространство было похоже на лазер.
– Я тебя понял.
– Разжимать?
– Да.
Дима медленно начал уводить руки друг от друга. Между ними возникло яркое пятно. Оно было яркое, как солнечный зайчик, который попадает в глаз. Кристофер отвернулся совсем, а Дима сощурился и продолжил наблюдать, как его ладонь перпендикулярно уходит от другой ладони. Пятно со временем и расстоянием превратилось в луч, который не так сильно давил на глаза.
– Так?
– Почти, я бы хотел, чтобы луч был оранжевый.
– Белый цвет – это и есть оранжевый. Разве не этому нас учила физика? – сказал Кристофер.
– Я же не знал твоих предпочтений, Дим, ты попросил лазер. Цвет ты не уточнял.
– Твоя правда.
Крупный