немедленно высказаться не было, и инициативу на себя взял Забияка. Все происходящее невероятно заводило его, он наслаждался сложившейся ситуацией. Его смех, громкий и задорный, прервал затянувшуюся паузу.
– Вот до чего довела нас политика Севера! Президент страны просит граждан помочь спасти Америку, а граждане медлят. Никакого гражданского рвения! Похоже, я первый после раздачи – так вот вам моя ставка. Джон высказался несколько политикански, как говорят в Вашингтоне, и я хотел бы уточнить, тем более не все все поняли, – он кивнул в сторону губернатора Фулера, манерно приподнял несуществующую шляпу и почтительно сказал: «Сэр…» – Как я понял из речи Джона, мы здесь пытаемся создать союз неравнодушных граждан, а наши должности и возможности – только приложение к высокому званию гражданина. Так, Джон?
– Так, Билл, – ответил Джон.
– И цель нашего союза – нагнуть янки, потому что они уже не ловят мышей. А сделать это нужно, чтобы спасти побольше простых граждан от чертова вулкана. Так, Джон?
Забияка прекрасно знал, что такое определение «янки» для человека с Юга, знал это и Джон. Забияке было важно, чтобы Джон ответил, как человек с Юга.
– Так, Билл.
– Не знаю, как другие, а я в деле, – радостно констатировал Забияка. Глядя на Алекса, он остановился и, выдержав паузу, начал вторую часть своей речи: – Как же здорово ты все придумал… – для Алекса пауза длилась вечно, он побледнел и ждал худшего – что его опять назовут «Монашкой», и на этот раз все это услышат, – Александр Рапопорт.
Первый раз во взрослой жизни Забияка назвал Алекса по имени.
– Как же здорово ты все придумал, Александр, – повторил Забияка так серьезно, как не ожидал от него никто из присутствующих. – Ты позвал тех, кого надо – я думаю, все будут в деле. Генри, – Забияка кивнул ему, – не упустит возможности вернуться в «большую игру» на таком высоком уровне, выше которого только господь Бог. Большое сердце губернатора Фулера честно бьется за Америку, – это Забияка говорил, глядя на Мартина, и было видно, что тому лестно такое услышать. – Конгрессмен твердо стоит за правду и не боится ни Уолл-Стрита, ни спецслужб, что доказывал не раз.
Конгрессмен О`Нил был гордый человек и не терпел ни хороших, ни плохих оценок в свой адрес. Было видно, что ему неприятны слова Забияки, но он промолчал.
– Финч – самая закрытая фигура в нашем раскладе, – Забияка кивнул ему, – но что-то подсказывает мне, что и здесь Александр не ошибся. Так как я принял решение и сказал, что я в деле, то хочу кое-что прояснить для присутствующих.
Сначала лично для вас, губернатор. Что касается ниггеров, – Забияка опять взял шутливый тон, – то вы, видимо, не знаете, что моя младшая вышла замуж за ниггера. Я с ума сходил, представляя, как он накачивает ее своим черным поршнем. Накачал мне двух внуков. Мы отличная семья. А что вас задело? Ниггер есть ниггер, я знаю сто ниггеров, которым с удовольствием пожму руку. И знаю еще больше