карманы куртки и пиджак. Ольга аккуратно пристроила джинсы в гардероб и помчалась в прихожую.
Мишка и Машка, предоставленные сами себе, набирали обороты, как тот самый двигатель.
– А ты молчи, потому что ты мелкая еще! А все мелкие должны старших слушать!
– А я не хочу тебя слушать! Я хочу маму слушать или папу!
– Папа на твой утренник все равно не приедет!
– А вот и приедет! А вот и приедет!
– Он мне сам сказал, что…
Ольга ворвалась на кухню за секунду до взрыва – профессиональный механик всегда умеет вовремя плеснуть воды в раскаленный механизм!
– Значит, так. Те, кто позавтракал, могут смело идти в машину! Это ясно?
Машка порывалась зареветь, уже даже мордашку скроила, и ей жалко было пропустить такую прекрасную возможность. Но Ольга ее опередила:
– Особенно те, которые в первой паре с медведем! И те, кто не хочет, чтобы в первую пару поставили Ленку Брыкину! Здесь есть такие?
Машка надула пухлые губы. В глазах у нее дрожали слезы, но мысль о медведе победила.
– Есть.
– Тогда быстро обуваться, одеваться – и на улицу! Папа сейчас договорит и тоже выйдет. – И Ольга вышла в прихожую.
Стас с трубкой ушел в комнату, оттуда доносилось его отдаленное бухтение:
– Да не, все хоккей. Хоккей, говорю… А че? Да мы давно все сдали, у меня жена бухгалтэр.
Ольга, заслышав это самое слово, «бухгалтэр», – ненавистное почти так же, как русалка на кружке, – дернула плечом. Столько лет она пыталась научить Стаса говорить правильно, но он до сих пор произносил с известным шиком – акадэмия, шинэль, да еще вот бухгалтэр!..
– А ты че?.. – доносилось из комнаты, а Ольга все прислушивалась. – А он че?.. Серег, давно пора… Да я и сам… Не было. А к тебе приезжали? Когда? И че?
Во внутреннем кармане куртки что-то звякнуло – слава богу, вот и ключи! Дети выскочили из кухни, при этом Машка увесистой рысью неслась впереди, а Мишка за ней не поспевал, ему мешал рюкзак, волочащийся по полу.
– Тише, папа разговаривает!
Она вытащила куртку из шкафа, чтобы не пристраивать ее обратно на «плечики», все равно сейчас надевать. Из другого кармана, нагрудного, выпирало что-то существенное, квадратное, и Ольга полезла посмотреть, что еще ее рассеянный муж мог позабыть в куртке.
В глаза ей блеснула глянцем синенькая коробочка размером с ладонь. Красивая такая коробочка.
Ольга Громова отлично знала, что именно бывает в таких коробочках.
Внезапно ей стало жарко. Так жарко, что даже лоб загорелся. Ольга потрогала его рукой – горячий.
Дети возились на полу, пихались, пыхтели и лезли под шкаф – искали свои ботинки. Стас договаривал по телефону:
– Серег, я подумаю. Ну, все, давай.
Она не могла спросить при детях – ну, никак не могла. И не спросить тоже не могла.
– Ребята, быстро на улицу. Стас, я нашла твои ключи.
Он вышел из комнаты, нажал кнопку на трубке, пристроил ее в телефонное гнездо, взял у жены из рук куртку, напялил и стал обуваться. При этом он сопел – совершенно как Мишка. Ольга растерянно