существо, которое поймала собака, кроме отвращения вызывало чувство непреодолимого ужаса.
Катя с нетерпением ждала волшебства, но ничего особенного не произошло, все та же душная чернота летней ночи окружала её, вот только, ступеньки веранды куда-то исчезли, а под ногами оказался огромный черный камень, вросший на три четверти в землю.
– Наверно, он пролежал здесь не одну тысячу лет, – рассуждала девочка. Глаза её понемногу привыкали к темноте, и в свете восходящей луны она разглядела большую поляну, со всех сторон окруженную зарослями можжевельника. Далее за кустами темнели силуэты высоченных сосен. Словно мачты пиратских кораблей, поднимались они к ночному небу, и в недосягаемой вышине раскрывались черными парусами ветвистых крон.
– Не хватало только избушки на курьих ножках да забора с черепами, – удивилась Катюшка. Но ни избы, ни ступы на поляне не было. Только тысячи маленьких мерцающих огоньков суетливо роились над аккуратно постриженной лужайкой.
В кустах послышалась возня, и на поляну, словно из катапульты, вылетело козлоногое давешнее существо, а следом показалась Эльза.
Собачка снова поднялась на задние лапки и замерла в ожидании. А «козлоног» бросился на траву возле камня и истошно завизжал:
– О, благородная фея, всемогущая обладательница Серебряного Колечка! Спаси меня от лютого зверя, которого ты почему-то называешь Эльзой! Я сейчас умру в страшных муках, если твой зверь не перестанет меня заклинать.
– Эльзочка, милая, иди ко мне, брось ты этого монстра, пошли домой! – начала причитать девочка. Чувство страха прошло и сменилось на любопытство. Но собака продолжала сохранять свою нелепую стойку. Раньше она и минуты бы не продержалась, ну покрутилась, виляя хвостиком, пять, от силы, шесть раз и снова бы приняла естественное для собаки положение на четырех лапках. А тут, как окаменела, стоит и не шелохнется.
В это время из леса вышел маленький человечек в малиновом пиджаке и зеленых брюках. Его круглая голова на толстой шее точно вросла в плечи, а редкая козлиная борода смешно торчала из маленького подбородка и часто подергивалась. Когда человечек повернулся в сторону Кати, то сделал это неуклюже, всем корпусом, как делают часовые на разводе. Короткие пальцы левой руки его были сжаты в маленький розовый кулак, а правая рука – перевязана и висела на красной ленте, перекинутой через голову. Человечек неожиданно заговорил с Катей сиплым сдавленным фальцетом:
– Видите-ли, благородная Фея. Ваш зверь для нас очень опасен. Не соизволите ли Вы, великодушно, забрать его к себе и не отпускать пока мой маленький друг Лекс Ляпсус не придет в себя от полученного стресса.
Разглядывая незнакомца, Катя неожиданно заметила, что разноцветные огоньки на поляне стали кружиться быстрее, стягивая свой хоровод к её ногам, вот они блистающим клубком взметнулись вверх, прямо к её лицу, и она разглядела в мерцающих точках крохотные полупрозрачные детские фигурки.
– Да это же эльфы! Я что-то про них