все на лету у Велиева, к которому как-то невзначай привязался. Головин начал учиться у Лопотко по указанию Лоскуткова, а Кузьмин на вопрос, кого он себе желает видеть в наставники, назвал Климова. Лоскутков не знал, что накануне он приходил в отдел и предусмотрительно пообщался со всеми операми, после чего тихонько попросил Климова:
– А можно я с вами буду в паре работать?
– Можно, конечно, – согласился Климов, хотя был сейчас так загружен, что не очень-то хотел отвлекаться на стажера, – а почему со мной?
– Ну, мы почти ровесники, да и, насколько я знаю, у вас есть чему поучиться, – польстил майор, который года на два был старше Климова.
– Я не против, – согласился Федор, – если Иваныч назначит ко мне. И давай будем на ты – у нас так принято. Официально моя линия, которую я веду сейчас, – квартирные кражи, но приходится заниматься и убийствами.
– Последнее меня больше всего устраивает, – согласился Кузьмин. – Хочется заниматься серьезными делами.
– Это хорошо, – про себя усмехнулся Федор, – но и пропавшее белье с сушилок искать придется…
– Согласен искать и белье, – пообещал майор.
Пономарева определили к Воронову с расчетом на то, что в дальнейшем линия без вести пропавших и розыск сбежавших преступников перейдет к нему. Виталику эта работа казалась несколько однообразной и потому скучноватой. Он давно жаждал себе замену.
Работа со стажерами оказалась далеко не в тягость – все они рвались в бой и буквально глотали каждое слово наставников. Пономареву предстояло освоить только специальные дела, которые нужно было вести, а оперскому опыту он мог сам обучить любого. Сумохин, кроме, как уже упоминалось, достаточно хорошей теоретической базы, полученной в Омской академии МВД, имел еще один немаловажный плюс – новый личный автомобиль ВАЗ пятой модели, который использовал на службе, компенсируя острую нехватку транспорта. Сын небедных родителей-предпринимателей, приехавших в Белгород на постоянное место жительства, он отличался при этом простотой, доступностью, щедростью и настоящим чувством товарищества, расположив к себе всех сотрудников отдела. А как человек холостой он, естественно, увлекался еще и женским полом, чем привлек к себе в друзья Лопотко и даже Велиева, и потому вечерами некоторое время они совмещали службу с приятными встречами. Впрочем, молодой опер оказался далеко не бабник – вскоре он нашел свою единственную, и коллективные походы интимного плана для остальных на новой «пятерке» закончились.
Головин проявил себя почти сразу – наскоро ознакамливаясь с делами, находившимися у медлительного Лопотко, среди которых было немало грабежей, опираясь на присущее ему нестандартное мышление и неуемную энергию, он вычислял и задерживал преступников целыми группами. Уже месяца через два Лоскутков начал его ставить в пример Лопотко,