Но в бою он чары, которых мы все от магов ожидаем, не применял. Почему – тоже не знаю. Зато знаю другое, – мастер склонился к ученику, – был этот Каррабас Драу самым большим злодеем из всех упырей, что мне брать довелось. А лет за десять до истории с Драу обратили вампиры ещё одного мага, вернее, магичку. Элизия Бранко, способная чародейка, большие надежды подавала. И тоже, как обратили её, такие злодейства учинила, что, поверишь ли, кровь в жилах стыла. Это у меня-то!..
– Это какие ж злодейства, учитель?
Старшой лишь скривился.
– Упырь – любой упырь – есть зло само по себе. Любой упырь убивает, кровь пьёт, сердца и печень поедает. Но… редко убивает совсем уж просто так, походя. Хотя в последние годы… – Он осёкся. – А когда я только начинал, так большинство старых упырей и вовсе волков-одиночек напоминали. Убивали для пропитания, изредка – для забавы. Но просто убивали. А Элизия, нежная барышня, что твой цветочек, людей резала не десятками даже – сотнями. Резала и, проклятье, узоры на площадях выкладывала. Когда из целых тел, а когда из внутренностей. Мозаика из кишок, – он глухо зарычал. – Пирамида из голов, да ещё и волосы по цвету подобраны. Плавный переход.
У ученика тоже вырвался клокочущий горловой рык.
– Не мне довелось её прикончить, о чём сожалею. Но и Каррабас успел отметиться, хотя и не столь масштабными… инсталляциями, как всё тот же мэтр Бонавентура это именует. В общем, приятель, что маг, упырём заделавшийся, что упырь, в себе мага осознавший, – злодеи и душегубы такие, что сами вампиры, по-моему, их бояться должны.
– А сейчас? Сейчас есть такие?
Мастер с досадой отвернулся.
– Ходят слухи всякие… дурные слухи ходят, парень. Пугать тебя зря не хочу, но есть некая Красная Упырица, она же Алая Леди, если по-благородному. Тоже вроде как чародейка. То тут мелькнёт, то там… побоище устроит и исчезает, как на дно уходит, в омуте прячется. Давненько она уже гуляет по Припроливью, ох, давненько! Да всё вот не попадается, осторожная, в самые что ни на есть людные места не забредает. В общем, понял теперь, парень, что нельзя этому упырю и пока что недомагу живым уйти? Понял, что можем новую Элизию получить?
Ученик, бледный и покрытый потом, лишь молча кивнул.
– Привалы отменяются. Варанчикам нашим придётся постараться.
– Мастер, а как же… если чародей, упырём сделавшийся, магии привычной лишается, то как же он нам глаза-то отводит? Выходит, какая-то часть способностей остаётся?
– Прав ты, приятель. Соображаешь, верно говоришь. Каррабас Драу не заклятиями силён был, как я уже сказал. А вот глаза отводить, следы путать так, что иначе как волшебством это и не назовёшь, – пожалуйста, за милую душу. Мэтр Бонавентура говаривал, что выходит это у них инстинктивно и неосознанно, словно само по себе. Порой, дескать, происходит такое, коль они погоню за собой чуют. Не знаю, парень. Не довелось проверить. Но скажу так – похоже на то, очень похоже. Так что нам деваться некуда, только поспешать изо всех сил.
Следующие