ты говорил об этом, – кивнул Сова. – Только царь тебе не поверил.
– Страшнее всего было, когда мы выжигали столицу пигмеев – Утцу-штудду, – сказал Лето. – Плетеный город. У них дома похожи на корзины. Представляешь себе корзины, локтей в пятьдесят высотой?
– Отвратительные людишки, – скривился Каца. – Я допрашивал несколько. Договориться с ними все равно бы не получилось. Если бы мы оставили их в покое, они бы ударили в спину.
– А так в спину нам ударили другие… – вздохнул Сова. – Но это случилось много позже, уже после войны карликов и великанов… Странно было явиться войском в край, где идет чужая война. Черные великаны и бледные карлики. То есть, бледными они нам показались в сравнении. Великаны были антрацитовые, как пятна ночи на пестром ковре джунглей. Они шли в бой абсолютно голыми, и из оружия использовали только сучковатые дубинки. Они тоже были похожи на обезьян. Только я никогда не видел таких больших, обезьяны нам попадались исключительно мелкие и шкодливые. На деле великаны оказались куда более цивилизованными, чем пигмеи. Просто у них странные понятия о чести на войне. Они давно уже научились обрабатывать металл, но религия не позволяет им использовать его на войне. И еще у них очень странные колдуны – они поют, закатывая глаза, и танцуют, высоко подбрасывая ноги…
– И кожа их воинов становится неуязвимой к металлу, – уточнил Каца. – Собственно, это единственное заклинание, подходящее для боя. В остальном их магия очень мирная, подходит скорее для огородников, чем для воинов.
– Мы не вмешались в войну тогда, – сказал Лето. – Просто поставили укрепленный лагерь и занялись текущими делами – очень многие из наших заболели неизвестными болезнями, лошади нуждались в отдыхе, да и заготовкой провианта стоило заняться.
– Потом снова был храм, – Сова налил себе еще пива и ненадолго замолчал. – Я даже уже не помню, кому поклонялись эти оборвыши. Сама постройка – древнее Тармы, я вообще впервые видел столь старое строение… А жрецы там самые разные, было даже двое белых. Они сидят посреди джунглей безвылазно. Они покрыты коростами, их волосы свалялись в войлок, а одежды они никогда не стирают. Когда прорех становится больше, чем ткани, они проводят ритуал – снимают эти тряпки, надевают другие, чуть менее ветхие, но уже грязные и рваные. А старые сжигают в ритуальном костре. Который никогда не гаснет, таково правило. Вонь там стоит такая, что любая сточная канава в Тарме покажется ароматизированной ванной. Но царь почему-то остановился у этого храма надолго.
– Мы только потом поняли, почему, – сказал Лето. – Хотя все равно не до конца. Ладно, давайте не будем утомлять Жабу рассказами про дальнейшие наши лишения. Дальше становилось только хуже. А на обратной дороге царь настоял на том, чтобы мы обязательно снова зашли в этот храм, хотя дорога была не самой удобной. Да что там, никакой дороги там вообще не было… И вот тогда-то он и появился в нашей армии.
– Мертвый советник, да, – криво