Живущий-в-Прохладе одновременно и приказывал, и умолял, и это переплетение интонаций было настолько странным, что у Саймона возникло ощущение, будто он слушает театральную постановку. – Не в моих силах спасти домберг, ты проиграл.
– Пока еще нет. На станции много тяжелого балласта – выброси его, тогда мы дотянем до берега.
– Здесь нет никакого балласта.
– Есть. Разве ты не понял, о чем я?
– Это твой домберг – балласт! – взорвался Лиргисо. – Я понимаю, что можно быть немного сумасшедшим, но не настолько ведь!
Ага, Саймон так и думал: станция под завязку нагружена дерифлом, кто же согласится по доброй воле утопить в океане такое богатство? Он сбросил и расстегнул ранец, ожидая команды надеть гидрошлем. Римма связалась с Намме и Зойгом, начала объяснять ситуацию.
– Пожалуйста, сделай, как я прошу! Если хочешь увидеть меня живым…
Из дыры вылез Зойг, тоже скинул с плеч ранец, поднял щитки. Изломанные темно-красные брови гинтийца сошлись к переносице, белки глаз покраснели. Никто его ни о чем не спрашивал.
– Хорошо, Поль, сейчас я выброшу то, что ты называешь балластом, – Лиргисо говорил ровно, даже ласково, но Саймон уловил в его голосе признаки скрытой ярости. – Надеюсь, ты понимаешь, как будешь за это со мной расплачиваться?
– Я возмещу тебе убытки, – видимо, «сканер» тоже почувствовал эту ярость, его голос дрогнул. – Обязательно.
Что ж, Лиргисо практичен, этого у него не отнимешь: такой «сканер», как Лагайм, стоит дороже, чем одноразовая добыча.
– Клисс, ты переводить будешь? – раздраженно осведомилась Римма.
– Он сейчас выкинет какой-то тяжелый груз, чтобы доплыть с домбергом до берега.
Кирч повернулась к Зойгу:
– Скажи своему парню, который в машине, чтобы постарался засечь координаты. То, что он выкинет, мы потом подберем.
Стало быть, ворованный дерифл достанется «Конторе»… Саймон ухмыльнулся:
– Можете считать, этот рыжий придурок уже без ушей! Скушает он их как миленький, как я свое ухо съел.
– Хватит про ухо! – оборвала Кирч. – Опять завелся…
– А ты, Риммочка, не знаешь, что такое психическая травма?
– Сам виноват, – резко бросила Римма. – Если с тобой что-то случилось – значит, сам напросился, сам это к себе притянул, и жаловаться нечего. Твой скулеж никому не интересен, ни окружающим, ни Вселенной.
Саймона охватило бессильное негодование, как всегда, когда Кирч начинала холодным и непреклонным тоном изрекать такие сентенции. Она же все это у него украла! Это он первый нашел в никем не востребованной библиотечке погибшей Хельги Раговски потрепанную брошюру, в которой излагалось учение о том, что каждый сам творец своих неприятностей и потому не следует обвинять тех, кто причиняет тебе зло. И он же начал проповедовать это учение среди персонала «Конторы». Расчет был прост: Саймону уже надоело, что ему без конца припоминают прошлые преступления, так пусть же все вокруг поймут, что те, кто из-за Саймона Клисса пострадал,