следует понимать слова Бернара и вправе ли он задавать ему вопросы, то Бернар еще раз многозначительно произнес: – Я ухожу. – Затем прибавил: – Я оставил письмо на письменном столе… – Он не мог решиться сказать «для папы» и повторил: – На письменном столе. Прощай.
Пожимая руку Антуану, он испытал волнение, словно расставался со своим прошлым; торопливо повторил еще раз «прощай», затем ушел, прежде чем успели разразиться подступавшие к его горлу громкие рыдания.
Антуан был в нерешительности: не берет ли он на себя тяжелой ответственности, позволяя Бернару уйти так, – но как бы он мог удержать его?
Антуан чувствовал, конечно, что этот уход Бернара был для всей семьи событием неожиданным, чудовищным, но его роль совершенного слуги состояла в том, чтобы не подавать виду, будто чему-нибудь удивляешься. Он не должен был знать то, чего не знал господин Профитандье. Без сомнения, он мог бы сказать ему просто: «Известно ли барину, что господин Бернар ушел?» Но он терял таким образом все свои преимущества, а это было совсем невесело. Если он с таким нетерпением поджидал своего господина, то лишь для того, чтобы произнести ему бесстрастно-почтительным тоном, как простое поручение, которое Бернар велел ему передать, следующую тщательно подготовленную им фразу:
– Перед уходом господин Бернар оставил для барина на письменном столе письмо.
Фраза эта была настолько проста, что Антуан мог опасаться, как бы она не осталась незамеченной; он безуспешно старался придумать что-нибудь более значительное; все, что ему удавалось сочинить, выходило ненатурально. Но так как никогда еще не случалось, чтобы Бернар уходил таким образом, то господин Профитандье, которого Антуан искоса наблюдал, не мог удержаться от восклицания:
– Что это значит? Перед уходом…
Он тотчас же овладел собой – он не должен выказывать изумления перед слугой; чувство собственного превосходства не покидало его. Он сказал очень спокойным, истинно судейским тоном:
– Прекрасно. – И спросил, направляясь в кабинет: – Где, говоришь, это письмо?
– На письменном столе.
Действительно, едва Профитандье вошел в комнату, как увидел конверт, положенный прямо перед креслом, в котором он обыкновенно сидел, когда писал, но от Антуана не так легко было отделаться, и господин Профитандье, не успев прочесть две строчки, услышал стук в дверь.
– Я забыл сказать барину, что в малой гостиной его ожидают две особы.
– Какие особы?
– Не знаю.
– Обе по одному делу?
– Вроде нет.
– Чего им от меня надо?
– Не знаю. Они хотели бы вас видеть.
Профитандье почувствовал, что терпение его истощается.
– Я уже говорил и повторю: я не желаю, чтобы меня беспокоили дома, особенно в такой час. У меня есть приемные дни и часы в палате… Зачем ты их впустил?
– Они сказали, что пришли к барину по самому неотложному делу.
– Давно они здесь?
– Около