старче, не понимаешь русского языка? – неподдельно удивился второй и, бесцеремонно просунув голову в салон автомобиля, выдернул ключи из замка зажигания и бросил слащавый взгляд на Олины ноги, одетые в лосины – плотные колготки с отрезанной стопой.
От его взгляда у нее все в груди похолодело.
– Что мы вам сделали? – спокойно спросил Антанас.
– Вот дает! – не унимался второй. – Сейчас мы ваш товар экспроприировать будем. Независимость в своей Прибалтике получили? Харю наели? А мы, простые русские труженики, загибаемся в нищете!
Они оба заржали, а Антанас выскочил из-за руля. Его намерения жестко пресекли несколькими короткими ударами, и он плавно осел на асфальт, морщась от боли.
Олина мама все поняла и истерично крикнула дочери:
– Олечка, беги!
Ту не нужно было заставлять. Она трясущимися руками открыла дверь и выпала на обочину. Животный страх поднял ее с разбитых в кровь колен, и она бросилась в сторону леса. Мама выскочить не успела. Откидное сиденье, как назло, заело, и она осталась в салоне. Ее вытащили за волосы прямо через переднее сиденье. Антанас опять вскочил и, выхватив монтировку, бросился на обидчиков. Появившийся из чрева джипа третий мужчина метким выстрелом из пистолета прошиб ему голову. Выпавшая из рук монтировка глухо загремела об асфальт, а Олина мать зашлась в нечеловеческом крике. Сама Оля, почуяв неладное, хотела вернуться, но тот же материнский крик вернул ее к прежнему намерению:
– Беги, Олечка, беги!
Мужчина с пистолетом прислушался и несколько раз выстрелил в сторону леса, ориентируясь только на звуки. По-видимому, он был специалистом, и одна из пуль ударила совсем рядом с Олиной головой, расколов в мелкое крошево кору на дереве, которое, в свою очередь, рассекло кожу на лице в кровь.
Ее затрясло, но страх за родителей не давал разумно мыслить. Она интуитивно наклонилась, вжалась в землю, стараясь не привлекать внимания. Она твердо была уверена, что бандиты сейчас кинутся на ее поиски.
– Сладкая сучка была, – запричитал второй. – Жалко, упустили.
– Вам и этой хватит! – командным голосом бросил третий.
Затаившаяся невдалеке Оля слышала, как насиловали мать. Мама молчала, а Оля, осознавая свою беспомощность, гребла руками землю, до крови сдирая ногти. Позже она необъяснимо почувствовала, как тела ее родителей сбросили в канаву, и бандиты поспешно уехали на обеих машинах. Она ползком в сгущающейся темноте приползла к дороге, нащупала родные тела и зарыдала. Ее мозг отказывался верить случившемуся. Казалось, все что происходило не с ней, и стоило только напрячься, как должна была появиться мама. Ее любимая мамочка. Присутствие рядом окоченевших тел не давали разумно мыслить. Она бессознательно прижималась к их остывающей плоти.
Что произошло далее, она помнила смутно.
Мелькание милицейских огней, суета незнакомых людей в белых халатах, долгая тряска в тесном салоне милицейской машины уже не волновали