под страхом смерти. И если он решился нарушить законы церкви, следовательно, чувствовал себя достаточно могущественным, или…имел для этого очень серьёзные основания. Только сейчас до всех троих дошёл смысл слов сказанных кардиналом. Только сейчас они осознали, что сами стали невольники участниками кощунственного ритуала. Отныне, им оставалось только молчать и наблюдать.
Тем временем, Састен положил тело младенца на каменный пол и встав на четвереньки, развернул покрывало. Его взгляду предстало посиневшее тельце с плотно закрытыми глазами. Ноги и руки у него были скрючены. С них и начался осмотр. Он с величайшей осторожностью расцепил руки. Затем каждую из них осмотрел со всех сторон. Ничего необычного не заметно. Отпустив руки, Састен перевёл взгляд на ноги. Он слегка повернул тело…ему в глаза сразу же бросилась маленькая родинка в виде креста, чуть выше левого колена. Састен внимательно осмотрел родинку со всех сторон.
– Странно, – пробормотал он, бросив очередной взгляд на родинку.
– Ничего странного, – раздался сверху уверенный голос кардинала, который с неослабным вниманием следил за всеми его действиями, – Когда Генрих IV взял на руки новорождённого короля, он сразу же посмотрел на родинку и воскликнул: «Мой сын. Вот она печать Бурбона». Это знак королевской крови и ничего больше. Мне же нужны иные свидетельства.
От кардинала не укрылась странная реакция врачевателя. Тот вначале вздрогнул, затем резко побледнел и на какое то время застыл. И уж после этого продолжил прерванный осмотр.
Састен развернул тельце младенца лицом к себе и стал внимательно рассматривать. Его взгляд сразу привлекли, маленькие светлые пятна возле губ. Он наклонился и осторожно раздвинул губы младенца. Вся полость рта была испещрена такими пятнами. Осмотр был закончен. Састен завернул младенца в покрывало и поднявшись вместе с ним, вручил его обратно Люмье. Тот, также молча принял тело и вернул его на место. Как только крышка саркофага встала на место, раздался голос Ришелье:
– Итак, ты ничего не нашёл?
Састен поднял уверенный взгляд на кардинала.
– Ребёнок был отравлен. Это и явилось причиной смерти!
– Господи!
В усыпальнице раздался глубокий стон настоятеля, которому оказалось не под силу вынести подобную новость. Не обращая на него ни малейшего внимания, кардинал вплотную приблизился к Састену и вперив в него пронизывающий взгляд, словно желал вывернуть все его мысли наизнанку:
– Ты не можешь ошибиться? Подумай над своим ответом очень хорошо, ибо каждое твоё слово может обернуться смертельным приговором для многих могущественных людей.
Састен, в ответ устремил на кардинала твёрдый взгляд и с непоколебимой уверенностью, ответил:
– Плод был умерщвлён в утробе матери. Я даже могу сказать, чем именно его отравили. Это была настойка шафрана смешанная с опиумом. В нём достаточно яда для того чтобы умертвить плод, но слишком мало, чтобы причинить вред матери.
Састен,