заглатывает высь —
Какая хрупкая Даная,
Какая прожитая жизнь…
И я пишу тебе это
У одиночества тусклы окна, стеклянны двери.
Мертвые бабочки по углам, цветы несвежи —
В Доме напротив Луны живут лишь Веры.
Надежда порой заходит. —
Но чаще реже.
Ночь в терракоте оранжево-красной лампы
(Лавы, когда-то бывшей Драконьей кровью)
Жжет лунный гелий… (сбиваясь огнями рампы,
Коты и звезды лезут на крышу —
Заняться любовью. . . . . . . . . . . )
И я пишу тебе это, vale et amo.
Янтарь
…Пора гасить фонарь…
Я думаю, что стало с янтарем.
Могильный червь как лакомство какое
Его изгрыз?
Старуха ль под тряпьем
Почуяла дыханье золотое —
И, нехотя, тайком перекрестясь, —
Позарилась, взяла его – у мертвой?
Так Время,
В спицах вечности вертясь,
Становится для нас смолой, растертой
В кругах
Твоих таинственных дерев,
В огнях
Твоих погасших побережий…
Янтарь, янтарь…
На шейках королев
Ты стал петлей, затянутой и нежной.
Исчиркана чернилами в букварь,
С колючей детской кляксою и датой,
Жизнь кончена, пора гасить фонарь…
Здесь только смерть, —
Последний соглядатай.
Осень
О двойственность имен,
О время – и скольженье
Сплошного лета лет —
В какие рубежи…
Ледеющий прибой замрет в одно движенье,
И ракушка в песок затертая лежит…
Мой камень – хризопраз,
Мне имя – безымянность!
Безмолвие огня, беззначие воды.
В без-образность стиха – шлестящая багряность,
Туманность белых крыл
Под сумерек бинты.
Где летняя жара, где мед сосновых стружек?
И я смотрю, в ладо… шшш!.. дыханье притая,
Как золото дрожит на шкурице лягушек
(Ткачами паутин – сплетенность бытия…),
Как радуга, раздав спеленутые стразы,
Доигрывает жест, улыбку… Цокочи,
Мушиная семья…
Шурк – ящерка вылазит —
И выглазит тепла последние лучи…
Над белькой хризантем метнется страшный идол —
Мохнато-рыжий шмель, сдувая свечки ос…
Настанность красоты (ей имя хризолида…),
Тяжелый ток светил и раковин – на плес.
Сумерки года
Сумерки года. Туман на косе.
Время – задумчивый инок.
Боже ж ты Боже, топить в бирюзе
Хворост полночных снежинок!..
С этой безмолвной звездой на весу
Неба волшебная рама…
В белом лесу, в одиноком скиту,
И – ни дороги, ни храма…
Когда о любви будет все уже сказано
Елизавета Полеес. Беларусь, г. Минск