и на ходу одной рукой утер слезы.
– Ладно, не расстраивайся, – поравнявшись со мной, довольно (или мне так показалось?) сказал Генка. – Все равно бы его у тебя дома отобрали.
А ведь верно: отец тут же экспроприировал бы у меня этот нож – не будешь же его вечно прятать от взрослых, да и вообще от чужих глаз. Все равно, рано или поздно, попался бы кому-нибудь из них на глаза с таким прекрасным и грозным клинком. Но, боже мой, как же мне еще долго было обидно из-за такого наглого и бесцеремонного ограбления меня этим чертовым ивантеевским бывшим десантником! Гад, нашел с кем справиться! Вот если бы мы с Генкой были хотя бы в классе десятом, там еще надо было бы посмотреть, кто бы у кого что отнял!
«Но ничего! – думал я тогда. – Вот тоже в армии попрошусь в десантники, отслужу, вернусь, и еще посмотрим, у кого галифе ширше! Обязательно найду тебя, Колька Овсянников, и спрошу за отнятый у меня нож!»
Но в армии меня, весившего всего около шестидесяти килограммов и с болтающейся в воротнике тонкой шейкой, ни в какой десант не взяли. А отслужил я честно свои два года в стройбате, о котором даже и вспоминать не хочется. В Нижнетагильской стройбатовской учебке меня за полгода обучили премудростям сварного дела, и я строил в глухих пермских и костромских лесах секретные ракетные площадки.
Вернулся осенью в свою деревню готовым специалистом, и меня тут же взяли в тракторную бригаду сварным. Работа была так себе – ремонтировал всякие поломанные сельхозные агрегаты, вечерами болтался по деревне с пацанами, ходил на танцы. А тут и Генка к началу лета вернулся из армии. И он тоже отмантулил в стройбате! Так что, выходит, не было у меня напарника, чтобы поехать в ту саму вонючую Ивантеевку, найти там этого гада Кольку Овсянникова и отделать его по полной программе за ту детскую обиду.
Мы с Генкой выпили на его встрече сначала грамм по сто пятьдесят, посмеялись, вспомнив тот случай в Лобаново. И уже было махнули рукой на подлеца Кольку Овсянникова, простив ему давнюю обиду. Но выпили еще грамм по двести, и решили: нет, так дело не пойдет! Надо валить в Ивантеевку, причем прямо вот сейчас, отмудохать этого негодяя Кольку Овсянникова и забрать у него нож. Пусть мы и не в десанте служили, но частые драки в стройбате нас тоже кое-чему научили. И потом, Колька-то Овсянников уже постарел, а мы молодые, бесстрашные – по крайней мере, сейчас. И нас все же двое (больше никого в эту карательную экспедицию решили не брать, иначе она утратила бы элемент внезапности).
Генка взял у своего дяди старенький ижак с коляской, и мы, выпив еще для храбрости, оседлали мотоцикл и покатили в Ивантеевку. Туда ехать-то надо было всего девять километров. И вот мы, сбавив скорость, катим по мягко освещенной предзакатным солнцем ивантеевской улице. Прохожих почти нет, дело к вечеру, народ кто ужинает, кто коров с пастбища встречает. Пусть их, нам главное, чтобы Колька Овсянников был дома.
– А ты знаешь, где он живет-то? – прокричал я Генке