к людям, способным на стоящие дела, он ухитрился вывернуть в экзальтированное поклонение «героям», простительное в семнадцать лет, но смешное и инфантильное для женщины ее возраста.
– Просто… ведь почти всегда можно сразу понять, что именно человек из себя представляет. Одежда, речь, манеры… ну, все это. Так что не говорите мне, что Вы какой-нибудь бумажный червь, не поверю.
– Что ж, отдаю должное Вашей проницательности, – признал Михаил, не вдаваясь в подробности относительно своего статуса. – Она Вас никогда не подводит?
– Бывает иногда, – улыбнулась она. Какая уж тут проницательность, обычные женские игры. Впрочем, ни слова неправды сказано не было, он и в самом деле выглядит весьма представительно. И весьма привлекательно. Недаром же вон та симпатичная блондинка в короткой юбке то и дело посматривает на них обоих. – Бывает, но редко. Обычно никчемных, скучных людей я распознаю безошибочно и легко избегаю.
Да замолчи ты, одернула она себя. Что за неуклюжесть? Прешь, как танк на баррикады. Наверное, со стороны это выглядит ужасно нелепо, вон как он веселится.
– Что ж, благодарю, видимо, мне следует чувствовать себя польщенным, коль уж Вы не торопитесь от меня отделаться. – Он и в самом деле откровенно забавлялся ее смущением.
– Не слишком обольщайтесь. Возможно, я просто хорошо воспитана, – она сгладила грубость почти игривым тоном.
Он поднес к губам стакан, сделал неторопливый глоток и спросил:
– Может, перейдем на ты, не против?
– Нет, конечно, не против.
После таких прямолинейных комплиментов жеманничать было бы просто глупо. Да и не имело смысла в этой неформальной обстановке. А как будем разговаривать потом, в его кабинете – над этим вопросом можно и позже голову поломать.
Ситуация катилась по какому-то своему неведомому пути. Она-то рассчитывала, что просто проведет некоторое время в компании мужчин, слушая их общие истории, не вмешиваясь в разговор и наслаждаясь его присутствием. И этих воспоминаний ей хватит на долгие-долгие вечера. А выходило черт те что. За несколько минут она уже так завралась, что не выпутаться. Надо было представиться сразу, но ведь тогда этих чудесных минут и вовсе не случилось бы. После ухода Славы он неизбежно бы перешел на тему ее здоровья, говорил бы с ней не как с девушкой, а как доктор с пациенткой. Гаже этого трудно и представить.
А вместо этого они разговаривали. О каких-то неважных вещах, она потом даже не могла вспомнить. Важно, как они разговаривали. На грани. На тонкой, неуловимой границе флирта. Если попытаться пересказать происходящее словами, получится ничего не значащая картина. Но эти переливающиеся оттенки… Быстрый взгляд, только одним мгновением отличающийся от обычной внимательности, неуловимое изменение интонации, жест, проникающий чуточку дальше, чем предписывает этикет…
– Ну, а теперь ты расскажи мне что-нибудь о себе, – попросил он.
– А я