погасла. Тем временем старая ведьма Озлем небрежно сбросила с себя серое мешковатое рубище, ловко, совсем не по-старчески нырнула в котёл…и мгновение спустя вынырнула уже не древней, похожей на мумию старухой, а молодой красавицей. Прежнюю Озлем выдавали только огромные, пронзительно-голубые глаза. Она запрокинула голову вверх и рассмеялась знакомым, мелодичным девичьим голосом…
Ведьма Озлем живет на вершине горы Баба-Даг и по сей день, ревностно оберегая от людей своё сокровище, эликсир Аб-и-хайат. И горе тому смертному, который задумает заполучить себе вечную молодость и жизнь. Её жизнь.
Некоторые двери лучше не открывать
И медленно, пройдя меж пьяными,
Всегда без спутников, одна,
Дыша духами и туманами,
Она садится у окна.
(А.А. Блок)
Который день всё существо Леопольда стискивало смутное томленье. Обычно оно зарождалось где-то внизу, в складках его упитанного пивного брюшка, затем жарким огнем поднималось всё выше, выше… горячая волна приливала к пухлым щекам и предательски окрашивала его мясистый нос в красный цвет, выдавая крайнюю степень смущения и волнения…каждый раз, когда Она заходила в паб «Сытый бюргер». Прекрасная незнакомка, воспетая поэтами и взлелеянная кистями художников прошлых веков. Девушка…женщина…нет, леди. Она была настоящей утонченной леди, воздушным, неземным ангелом, спустившимся с небес на землю. Кто она? Что делает здесь, в третьесортной забегаловке среди простых смертных?
Вот и сейчас, затаив дыхание, Леопольд не сводил своих блёкло-голубых глаз с входной двери. Зелёные цифры на табло электронных часов на стене показывали половину шестого. Леопольд нетерпеливо поёрзал на стуле, отчего старая мебель жалобно заскрипела под тяжестью его тучного тела. Как странно! Обычно Она непременно является полшестого, ни минутой раньше или позже…
Его лоб покрылся испариной, несмотря на то, что в помещении паба царила прохлада. Трясущейся рукой он достал из кармана мятых брюк комичный оранжевый носовой платок с вышитыми в углу инициалами «Л.Ш.» (подарок любимой тётушки из Швайнфурта!) и отер вспотевшую лысину. Утроба громко, неприлично заурчала, настойчиво требуя пищи после такой серьезной эмоциональной нагрузки.
-Кельнер!– окликнул Леопольд сновавшего между столиками официанта,– Нох айн бир, битте!* Принеси еще пива! И пять баварских колбасок!
Тотчас пред ним возникла запотевшая кружка с добрым янтарно-жёлтым забористым элем и тарелка с ароматными поджаристыми колбасками. Шумно отхлебнув живительный прохладный напиток, Леопольд немного успокоился, дрожь в руках унялась.
Хлопнула входная дверь и…зашла, нет…вплыла Она. Рука Леопольда, державшая пивную кружку, вновь дрогнула, и он расплескал пиво на свой объемистый живот. На старой синей футболке с изображением орла расползлось темное