ифмой
Друг с другом трудно мы сближались, Мелькали быстро жизни дни, И незаметно показались Вблизи вечерние огни. Куда идем в какие дали, Какие светят берега? Быть может, мы другими стали, Но души юны навсегда.
Если дни его полны печали, То минуты порой хороши.
Нет, иду я в путь никем не званный, И земля да будет мне легка.
Вдруг некто, с очарованным лицом Мелькнёт, спеша на дальнее мерцанье.
Николаю Гумилеву
Затейник, денди сладкозвучный,
Из сонма праведных теней,
Тебя на свет явил нам случай,
В сей мир прельстительных затей.
Но непосредственно и просто
Пришел в него, стал сердцу мил,
И был судьбой Кронштадский остров
Среди покинутых могил.
И сквозь мирских забот соблазны,
Ты сердца горестных замет
Искал в скитаньях в странах разных,
Познав не первый континент.
Не славы ради или лести
К тебе протянуты мосты,
Ведь офицерской ратной честью
Твои начищены кресты.
В затишья миг стихотворенья
Переполняли чистый лист,
В атаку в рост ходил с презреньем,
Не слыша пуль смертельный свист.
Конь гарцевал, копытом цокал,
Дождем черемуха цвела,
Ты царственно смотрел в монокль,
На липы Царского села.
Мелькнула тень, накидка Анны,
Как образ из нездешних снов,
Звучали трели беспрестанно
В былом величии садов.
Но случай роковой, как жало,
Не дал тебе восславить свет,
Был двадцать первый год. Вскричала
Другая трель. И смолк поэт.
Всегда в судьбе родного крова
Поэта участь не легка,
Мы Николая Гумилева
Сегодня славим на века.
Тревожное начало мая
Так тревожно. Холодные дуют ветра
И нещадно полощут зеленые дали,
Стороною обратною майской медали
Неизбежно в цветенье идут холода.
По луганским просторам, донецким полям,
Грозно рыщет несытая черная стая,
И в кровавые игры бездумно играя,
Превращает злой волей все в пепел и хлам.
Видно матерью гнева впотьмах рождены,
И явились на свет не по воле господней,
Силой мрачною посланы из преисподней
На беду и на горе страдальной страны.
Всюду адскою дланью вы сеете страх,
Но в затылок дыханье возмездия дышит,
Пусть не будет в веках вам
ни дна, ни покрышки,
Что пылают как факелы на блокпостах.
Треплет землю притихшую злой суховей,
Ропот множится грозно от края до края,
Смоет праведным гневом земля, возрождаясь,
Почерневшую накипь с донецких степей.
Наказ художнику
В суете бытия забываем подчас:
Нам судьба предназначила время пророчить,
Не пытайся же путь этот крестный отсрочить,
Исполняй терпеливо сей высший наказ!
Пусть нальется бездонная чаша сполна
И настанет то время, что ждем мы отчаянно,
Видно, Он посвятил нас в глубокую тайну,
Ту, что в книге судеб всем давно суждена.
Без излишних хлопот, неуемности грез,
Вздохов, тихих томлений и жестов манерных,
Пусть из чаши бездонной Он нам отольет
И страданий и радостей полную меру.
Не уйти бы не в сроки в другие миры,
Не растратиться б мелко в круженье галантном.
Непрестанно и дерзко, художник,