Даже проверять не буду, хватит. Автомат почти беззвучно спружинил о жёлтую хвою, а я направился к дороге.
Там за это время ничего не изменилось. Разве что прятавшаяся где-то в лесу девочка теперь вцепилась в мать и обе замерли возле мужчины, не сводя с меня испуганных покрасневших глаз. Я подошёл ближе, показав пустые руки. Женщина благодарно кивнула и посмотрела на мужчину. Я подошёл и опустился с ним рядом. Что-то они подозрительно спокойные. Ещё не отошли от шока?
А мужик-то живой! Я недоверчиво посмотрел на серую, но явно только что наложенную повязку, поверх которой была накинута куртка. Да и лежал он теперь на относительно сухом участке дороги. Без сознания, неизвестно, выживет ли. Стоп, вот только жалеть их не нужно. Делай, что ещё можно, и вперёд, тебе с ними не по пути.
Я скрылся в лесу, быстро наломал веток, потом перетащил с дороги раненого. Едва оказавшись у меня на руках, он застонал и попытался вырваться, но тут же обмяк, потеряв сознание. Ему бы обезболивающее, что ли… Знаками показав женщине не отходить от раненого, я бросился через дорогу. Нужно обыскать мародёров, у них должно быть хоть что-то. Вон у того, крайнего, небольшая сумка на поясе так и кричит, что это аптечка.
Наклонившись над телом, я протянул руку к сумке, когда сзади кто-то тихо свистнул. Отпрыгнув, я резко развернулся замер в удивлении. В паре метров от меня, вскинув тяжёлый автомат, стояла женщина. Я растерянно шагнул в её сторону, и она без предупреждения нажала спуск. Грохнуло, злые пули ударили в грудь, расколов защиту. Я глупо посмотрел на дыры. Как-то отстранённо подумалось: а ведь не зря боялся попаданий. А вот помогал – зря. Зря. Не зря. Помог. Дыры в корпусе. Убили? Меня убили? Меня? А меня за что? Ведь я помог. Помог же?
Дальнейшее я воспринимал рывками, периодически отключаясь. Даже глазами двигать не мог, но широкое поле зрения позволяло рассмотреть многое. Мужчина оказался не только жив, но и вполне здоров. Он ходил среди тел, сдёргивая с них то, что могло пригодиться. Его женщина стаскивала всё, не перебирая. Они деловито переговаривались.
Потом они как-то разом оказались возле сваленного в кучу добра. Недалеко трещал небольшой костёр, над которым что-то жарилось, а все трое были заняты: они разбирали добычу.
Меня дёргали, пытаясь, видимо, сорвать броню, но бросили. Разочарованный мужской голос, удаляющиеся шаги.
Последнее, что связано с ними: прямо надо мной стоит девочка. Лицо перепачкано, в руке крепко сжимает кусок жареного мяса.
Сколько я там пролежал? День? Пять? Не помню. Всё урывками, несколько раз была ночь, но вот сколько? Не было ни грусти, ни злости. Ни скуки. Вообще ничего. Роились какие-то мысли, но блеклые и не запоминающиеся.
Во время очередного включения я вдруг понял: что-то изменилось. Внутри шевельнулось давно забытое. Интерес? Я прислушался, но это было не здесь. Пошарил ещё, найдя так и не выключенное радио. Оно было там. Тонкий девичий голос. Скорее даже не голос, мелодичное пение радиопомех.