произносила Лера.
– Вот так, Леруха. Была баба, а теперь фуй – нетути, – отвечала ей Таня.
Тут надо сказать, что эта милая и очаровательная девушка с одним незаконченным высшим имела необычный дефект речи – не могла в некоторых словах произносить букву «ха». Правда она так же не могла произносить и другие буквы в некоторых других словах. Каждый раз словосложение происходило по какому-то одной ей ведомому пути, что, впрочем, никак не мешало собеседникам не только понимать Таню, но и вести с ней интенсивный диалог.
– Не смогу нафуй, дядишек иметь, мля. А если операцию не сделать, то через месяц ваще хопа. С медными ручками. «Пятьсот человек на сундук мертвяца, йохохо…»
– Фак, Танюха. Реально фак. Ой, как мне тебя жалко, – искренне признавалась Лера.
– Да в пихте я видала твою жалость.
– А чего говорят-то? Спид? сифак?
– Дура ты, мля. Стала бы я тут с тобой. Пофер уже, что. Жизнь авно. Давай бухать. Веселья хочу. Радости.
И хоть веселиться обеим выходил ну совершенно неурочный час, обе прелестницы с живостью принялись воплощать программу минимум.
По какому такому сигналу свыше Пуздрыкин выбрал для кутежа кафе «Семейное» он не сказал бы и под пытками. Пристроив еще крепкий, но довольно широкий зад на витой металлический стул и послав официанта выполнять заказ, он стал вспоминать события прошедшего дня.
Сойдя на ничем не приметной станции города Удельное, Петр Петрович прошел в здание вокзала. Он обратился к первой же попавшей на глаза женщине.
– Гражданочка, вы не подскажете, где тут у вас Мария обитает. Колду… тфу ты! Знахарка.
Запеленатая крест-накрест на манер военных беженцев в цветастый восточный платок женщина махнула куда-то в сторону от перрона рукой и поспешно скрылась. Пуздрыкин удивился такой красноречивой немногословности удельчанки, подцепил сумку и двинул в указанном направлении. Миновав прямоугольник небольшой вокзальной площади с посеребренным Ильичом, Пуздрыкин вновь решил пообщаться с аборигеном. И второй житель города вновь оказался столь же скуп на слова, обошелся всего лишь кивком головы в неизвестном направлении. Дойдя до первого же перекрестка, Петр Петрович вновь остановился с намерением точно узнать адрес целительницы. Но все, к кому бы он ни обращался, пожимали плечами, мотали головами, и закатывали глаза в неведении.
Пуздрыкин уже начинал отчаиваться и строить стратегические планы на отступление: в конце концов – истребованные тещей билеты жгли карман, а идти дальше, думал он, нет смысла – от рака третьей степени еще никто не оживал. Но скорее по инерции, нежели по желанию найти Марью, Пуздрыкин обратился к полусогнутой фигуре в неприметной куртке с грязным полуоторванным воротником.
– Товарищ, вы не подскажете, где тут Мария обитает? Целитель.
Фигура зацепила взглядом Пуздрыкина, зачем-то поозиравшись, ответила.
–�