Возникновение индоевропейцев. Формирование языковой общности в Южном Урале
для того, чтобы уменьшить температуру плавления металлурги стали использовать флюориты (плавиковый шпат, флюориты бывают различные цветом: фиолетовые, жёлтые, зелёные, редко – бесцветные) и могли получать сталь при температуре 1100 – 1200 градусов, вместо 1530—1700 градусов, что позволяло тратить меньше топлива (дерева или угля) при сталеварении, получая очень прочные железные изделия.
Дж. Дж. Фрэзер «Золотая ветвь», (Frazer J.G., The golden Bough, London, 1923), Москва, Издательство политической литературы, 1986, с. 158: «Главным божеством литовцев был бог грома и молнии Перкунас или Перкунс, сходство которого с Зевсом и Юпитером часто отмечалось. Ему были посвящены дубовые деревья, и, когда христианские миссионеры вырубали их, местные жители открыто выражали недовольство тем, что подвергаются разрушению их лесные божества. В честь Перкунаса горели вечные огни, поддерживаемые древесиной определенных дубовых деревьев; если такой огонь угасал, его вновь зажигали путем трения кусков священного дерева. Чтобы урожай был хорошим, мужчины приносили жертвы дубам, а женщины – липам. Из этого можно заключить, что в дубах они видели существа мужского пола, а в липах – женского». В связи с утверждением патриархата у индоевропейских народов, дуб стал «священным» деревом, а липа «нехорошим» деревом. «Липой» в русском языке называют подделку, фальшивку. (там же, с. 580). Как зажигается костёр, с помощью двух крестообразных брусков-палочек, прообраз будущего креста: «В Уэльсе огни Бельтана, по обычаю, также жгли в начале мая; однако дата проведения этого обряда варьировалась от 30 апреля до 3 мая. Иногда огонь зажигался путем трения двух дубовых брусков, что вытекает из следующего описания: «Огонь разжигали таким образом. Девять человек выворачивали свои карманы наизнанку, чтобы там не осталось ни одной монеты, ни одного кусочка металла. Затем мужчины шли в близлежащие леса и собирали там хворост девяти различных пород. Всё это складывалось в то место, на котором предстояло разложить костер. На земле очерчивали круг, и внутри его крестообразно складывали хворост. Собравшиеся, сомкнув кольцо вокруг костра, наблюдали за происходящим. Один из мужчин брал два дубовых бруска и тёр их до тех пор, пока не появлялось пламя. Огонь перекидывался на хворост, и вскоре разгорался огромный костер. Иногда один против другого раскладывались два костра. Эти огни – один или оба – назывались coelcerth (в переводе: костры). Круглые пироги из овсяной и непросеянной муки делили на четыре части и клали в маленький мешок из-под муки, и каждый должен был вынуть оттуда свою часть. Последний кусок доставался тому, кто держал мешок. Те, кто вытягивал кусок пирога из непросеянной муки, должны были три раза перепрыгнуть через пламя или трижды пробежать между двумя кострами, что, по мнению присутствующих, обещало обильную жатву. Крики и визги прыгающих через пламя людей раздавались по всей округе. Те же, кто вытащил кусок