что стрелки показывают начало одиннадцатого.
«Отлично, – подумал он. – Можно будет встать пораньше».
Невилл лежал на кровати и глубоко дышал в темноте, надеясь, что скоро заснет. Но тишина ничуть не помогала. Перед глазами стояли их фигуры – мужчины с бескровными лицами рыщут около дома, все ищут и ищут лазейку, чтобы добраться до него. Некоторые, наверное, сидят на корточках, по-собачьи выгнув спины, блестящие глаза устремлены на дом, зубы скрипят, челюсти медленно движутся – туда-сюда, туда-сюда…
А женщины…
Черт побери! Неужели он опять начнет думать об ЭТИХ? Невилл резко перевернулся на живот, зарылся лицом в горячую подушку. Так он и лежал, тяжело дыша; по его телу время от времени пробегала легкая судорога. Скорей бы утро. Его губы твердили это каждую ночь. Господи ты боже мой, скорей бы утро.
Ему приснилась Вирджиния, и во сне он кричал, а его пальцы цеплялись за простыню, как когти обезумевшего льва.
2
В пять тридцать зазвенел будильник, и Роберт Невилл, еле-еле приподняв одеревеневшую руку, нажал на кнопку. Звонок угомонился.
Невилл потянулся за сигаретами, закурил, сел на постели. Через несколько минут встал, прошел в темную гостиную, осторожно припал к смотровому глазку.
На газоне перед домом застыли, как немая стража, темные фигуры. Прямо у него на глазах некоторые побрели восвояси, злобно изрыгая бессмысленные обрывки фраз. Вот и еще одна ночь миновала.
Он вернулся в спальню, зажег свет, оделся. Натягивая рубашку, услышал крик Бена Кортмана: «Выходи, Невилл!»
Вот и все. После этого отбоя они уходили, ослабевшие за ночь. Если только они не нападали на кого-нибудь из своих. Это случалось часто. Среди них не было единства. Их действиями управлял голод – и только голод.
Одевшись, Невилл сказал «уф», сел на кровать и набросал план на день:
Токарный станок в «Сирс».
Вода.
Проверить генератор.
Палки(?).
Обычные дела.
Завтракал наспех: стакан апельсинового сока, тост, две чашки кофе. Он покончил с едой за полминуты, жалея, что не хватает терпения жевать медленно.
Выбросив бумажную посуду в мусорный ящик, Невилл почистил зубы.
«По крайней мере, у меня сохранилась одна хорошая привычка», – подумал он в утешение самому себе.
Едва выйдя на крыльцо, он уставился на небо. Чистое, без единого облачка. Сегодня можно выбраться в город. Замечательно.
Под каблуком заскрипели осколки зеркала.
«Ну что же, – чертыхнулся он про себя, – так я и знал, что эта хреновина разобьется. Попозже уберу».
Один труп валялся на дорожке; другой оттащили в кустарник. Трупы двух женщин. Они почти всегда выбирают женщин.
Невилл отпер гараж и вывел задним ходом свой «виллис» на свет божий, с удовольствием вдыхая живительный утренний воздух. Открыл заднюю дверцу фургона. Надел плотные перчатки и подошел к женщине, лежащей на дорожке.
«При дневном освещении в них нет ничего привлекательного», –