кромкой, и ноги становятся ледяными, как у мертвецов. Самого Квазимодо болезнь пока миновала. Видно, не зря ту горечь глотал. Теперь отвар пьют все, да не всем помогает. Квазимодо при случае не стеснялся проглотить и лишнюю кружку горького эликсира. Для профилактики. При раздаче пищи внимание десятников слабело. Можно умудриться получить и вторую порцию жратвы. Но набивать живот не так уж и хотелось. Чистая вода и сухое место – вот где счастье.
Вчера развести на ночь костер так и не удалось. Жуткое место: куда ни посмотри – густая, черная вода, стволы деревьев, густо обвешанные белесой клейкой паутиной. Ужинать пришлось всухомятку. Квазимодо кое-как нагреб мокрых веток, пристроил станину и короба со стрелами, свернулся сверху клубком. До рассвета в спине от проклятой треноги образовались вмятины – едва разогнулся. Еще ничего – Филин вообще спал наполовину в грязи, как дохлая ондатра.
Гамак бы заиметь.
Такими удобствами в отряде обладали только двое. Никому из моряков не пришло бы в голову тащить в поход плетенные из толстых веревок корабельные гамаки. Но оказывается, бывают и другие гамаки – легкие, почти невесомые, сплетенные из плоских шелковистых, похожих на водоросли волокон.
Квазимодо завидовал. Знал бы о таком удобстве, обязательно бы вложил деньги в такую полезную вещь. Хотя сейчас, в военном походе, скотина Глири наверняка не дал бы в таком гамаке ночевать. Не положено солдатам спать удобнее, чем командиру.
А вот драгоценным ныряльщикам – положено. Двое невысоких, как подростки, светловолосых парней старались держаться поближе к грозному (ну, прямо круче сотника) технику. Неизвестно, как в воде, но на суше ныряльщики чувствовали себя очень неуклюже. Широко расставленные, круглые глаза придавали худощавым парням испуганный вид. Вояки отряда сразу и без раздумий посчитали их иноземными недотепами вроде «желтков». Квазимодо был склонен принять такую же точку зрения, пока не заметил, что парочка ныряльщиков готовит себе отдельно. Очень хотелось полюбопытствовать, что они там жрут. Но не тут-то было – стоило приблизиться, оба светловолосых замерли, сидя на корточках, и не сводили своих круглых глаз до тех пор, пока одноглазый парень не отошел. Квазимодо, конечно, сделал вид, что шел исключительно с целью отлить (мы хоть и полумордые, но воспитанные – там, где жрем, не мочимся). Но вора парочка заинтриговала. Скрытность – она ведь обычно там, где денежки или еще что выгодное бывает. В последние дни Квазимодо было не до богатств, но привычка есть привычка.
Споткнувшись о невидимый корень и восстановив равновесие с помощью копья-посоха, юный вор подумал, что сегодня, кажется, разгадал тайну ныряльщиков. Только на хрена она такая тайна нужна? Прибыли с нее не добудешь, да и язык за зубами держать придется. Хотя любопытно…
Утром, привычно покосившись на парочку ныряльщиков, Квазимодо обратил внимание на то, как один из них застегивает ремень с ножнами. Ловко застегивает, чего говорить. Но вот пальцы…
Когда у тебя один