«И дольше века длится век…». Пьесы, документальные повести, очерки, рецензии, письма, документы
в тяжелейшем деле матросов (все были переодеты и имели очень убедительные легенды прикрытия) вышли на переговоры с Мишкой Япончиком. Отец был уполномочен обещать амнистию (всё «япончиково» войско было уголовным, и по ним плакали тюрьмы уже давно) при условии, что они будут держать левый фланг обороны.
Вообще-то, честно говоря, либерализм красных был непомерно широким и, как я теперь убеждаюсь всё больше и больше, неоправданным. Дело в перспективе дошло до того, что М. В. Фрунзе лично сам аргументировал амнистию даже вешателя генерала Слащёва так: если мы амнистируем всех, то ведь не делаем исключения для старших по чину! Напомню, что Слащёв (его воспоминания о его «подвигах» будут вскоре изданы в издательстве «Прибой», в котором во второй половине 20-х годов в Ленинграде начнёт работать мой отец) был прототипом Хлудова в пьесе М. Булгакова «Бег», а в постановке этой пьесы Театром драмы имени А. С. Пушкина в Ленинграде в 1963 году за сценой звучали по радио цитаты из приказов М. В. Фрунзе. Всё возвращается на круги своя, всё взаимосвязано. Воистину, история рядом с нами, история в нас, мы сами – история. Это – мой девиз.
Япончик с его «войском» согласились ещё и потому, что белые и петлюровцы им бы никакой амнистии не дали и порешили бы всех до одного. Однако и воевать они не стали и вскоре, оголив левый фланг, разбежались по своим норам и «малинам». Кое-кто прорывался на украинские земли и в молдавские сёла.
Я впоследствии часто спорил с отцом, что можно было бы сделать. Мы с ним даже вычерчивали планы, схемы: кто где и как «стоял». Мне, по-моему, удалось нащупать по его данным один спасительный вариант, но по некоторым причинам отец его посчитал нереальным. Так и пришлось отступать и нашим. До поры до времени, конечно.
На этом закончился самый яркий и самый перенасыщенный событиями период ранней биографии будущего издателя, публициста, критика и драматурга.
Что же касается образа Г. Котовского, то впоследствии я по два раза посмотрел и военных лет фильм «Котовский», и молдавские игровые фильмы о нём, среди которых наиболее впечатляющим оказался «Последний гайдук», и сравнительно недавний фильм «Пыль на солнце»[32] – о тамбовском рейде Котовского, который весь свой отряд переодел в форму белоказаков, себя объявив (как легенду прикрытия) казачьим полковником. Дело было сделано, но были и упущения: один вражёнок из подкулачников сумел разглядеть, что для отряда, пробивавшегося через линию фронта да ещё издалека, «слишком уж всё обмундирование да упряжь справные». Но его быстро заставили замолчать. Навсегда.
Были о Котовском и романы (скучнейшие), были очерки, популярные книги, но, как мне думается, в коротком этюде отца он предстаёт куда более живым и куда более близким к тому, каким он был на самом деле. Ведь помимо всего прочего, авторы других текстов не были с ним знакомы лично.
Что можно о Котовском добавить ещё? Враньё, что он был пьяницей. Он не пил вообще! Презирал пьянство, как и Щорс. Любил здоровый образ жизни.