девушками, в любой момент суток исполняющими самые неожиданные мужские фантазии. У здания Фондовой биржи рабочие из России выворачивали старые бордюры. Кафе «Шорох» (в простонародии «Поганка»), пользующееся заслуженной репутацией у людей, не оставляющих без работы полицейские структуры…
Не доехав до окружного прокурорского инспектората и Александро-Невской церкви, маршрутка свернула на Кабинетскую, где движение было односторонним. Двое вышли на Вшивой горке, еще двое – за горбатым мостом. Максим зашевелился, стал протискиваться между сиденьями.
– Девушка, наступлю…
Пассажирка отдернула туфельку, посмотрела на него снизу вверх, кокетливо улыбнулась.
– Меня Патрицией зовут, молодой человек…
Он вежливо улыбнулся, не глотая наживку. Женщина может сколько угодно прикидываться двадцатилетней – и даже выглядеть на тридцать, но ей никак не меньше сорока. Мода шестидесятых, когда Сибирь поссорилась с Японией и тут же кинулась дружить с Америкой. Дружили недолго, но успели вырасти тысячи Патриций, Сарджентов, Ричардов, прочих Дональдов и Сюзанн. Как над ними, бедными, ни потешались в школе, во дворе, вообще по жизни…
Он стоял у книжного шкафа и тянул кофе из фарфоровой чашечки. Гражданской войны – две полки с гаком. Еще отец начинал, пытаясь доискаться – почему остановились на Урале? Почему амбициозный адмирал, душой болеющий за Россию, предпочел синицу в руках? На вопрос взрослеющего сына – а чего мы там, за Уралом, не видали? – обозлился и больше с сыном на эту тему не разговаривал. Шатался по каким-то царистским кружкам, клял «возомнившую о себе провинцию»… Он так и не узнал, куда спешил тогда отец, в феврале двухтысячного. Мороз после оттепели, обледеневшая дорога, факел на обочине… Незачем вспоминать.
Он, привычно слизнув гущу, отставил чашку и потянулся к полке. Нестор Иванович Махно – военный гений и политический профан. Нашли же союзника… Однако воплотить в жизнь идеал анархии «свободные люди и кони на вольной земле» до Махно никому не удавалось, и после – тоже. Профессору нужен мемуар? Пожалуйста, Лева Задов. «Воспоминания артиста контрразведки». Сущая самореклама, но и батьку не забыл. Не тактика, а песня! Фланговые охваты, глубокие рейды по тылам, тайные базы снабжения по всем азимутам. Феноменальная способность крупных соединений бесследно исчезать и появляться в соседней провинции как ни в чем не бывало – с лошадьми, тачанками, обозами, бабами. Организация – куда там курдам или кхмерам. Страна-армия, прекрасно обученная, мгновенно реагирующая и, главное, невидимая для врагов…
Следующий фолиант. Виктор Пепеляев – генерал в двадцать девять, премьер в тридцать. Невозмутимая правая рука Колчака. Екатеринбург, омская оборона, маньчжурская операция. Подавление казацких мятежей описано скупо, и напрасно – дай им волю, этим Анненковым,