включилась в разговор бабуля интеллигентной наружности – скорее всего, бывшая школьная учительница. – Я же прекрасно знаю, кто она была, эта Айседора Дункан, – распущенная американка, насаждавшая порнографию в искусстве. А потом слышу – действительно, это заведение с настоящим искусством не имеет ничего общего.
– Внучка моя, Танюша, видела, что там творится, – решительно свернув узелок с вязанием, заговорила ее соседка. – Она сейчас на медсестру учится, а тогда хотела в актерки пойти. В училище поступить не получилось, и она надумала сходить в эту «Айседуру» (услышав про «Айседуру», все громко рассмеялись). Зашла, а там молодежи – парней и девчонок, больше двадцати человек. Какая-то балетница, крикливая и злая, плясать их учит. Узнала, что Таня к ним – послала к ихнему директору. А этот прохвост в своем кабинете – хвать ее за руку, повел к дивану и приказывает раздеться. Мол, а как ты хотела? У нас всех только так и принимают. И уже руки распускать начал. Ну, внучка моя ему сразу сказала: только тронь! Отец – военный, на Кавказе служил, он тебя по стенке размажет. Сразу руки убрал! Говорит, ну, иди, пробуй, если у тебя что получится. Она снова в зал зашла, а там!.. Все эти уже на сцене вовсю пляшут. И как пляшут-то?! В таких вот сорочечках капроновых, по это самое место, а под ними – вообще ничего! И вот они в таком похабном виде на сцене ноги выше головы задирают. Таня как увидела это, ей сразу тошно сделалось. Повернулась и ушла.
– Ой, да-а-а! До чего же там у них отвратительные постановки! – снова заговорила бывшая учительница. – Вот название их спектакля: «Восхождение к звездам». Как будто ничего плохого нет. А потом одна знакомая рассказала мне – она любопытства ради решила сходить, посмотреть. Не досидела и до середины. Ну, это же настоящий Содом и Гоморра. Какого-то внятного, связного сюжета не просматривается. Какая-то «Золушка» мечтает вознестись к звездам. Она с одной стороны сцены, а ее «Принц» – с другой. Парой слов обменялись – на сцене начинается пляска. И, как правильно сказала Валентина Фоминична, пляшут без исподнего. Весь срам – напоказ. Еще пару слов сказали – строят «пирамиду», причем именно с тем расчетом, чтобы – опять-таки! – все было напоказ. Ну, она поднялась и ушла. Да и другие тоже уходили.
– А, это ты про Зою… – закивала бабулька в летней шляпе с широкими полями. – Ну, она человек зрелый, женщина серьезная. А молодежь-то туда как ходила, так и ходит! Мой внук прямо дождаться не мог, когда ему стукнет восемнадцать – моложе-то туда не пускают. И вот в день своего рождения целой компанией пошли на ихнее представление. Вечером вернулись, в его комнате заперлись, сидят там и гогочут. А потом гляжу, чуть деньги завелись – он опять туда спешит. Нервный стал, агрессивный. На каждое слово грубит, огрызается. И кто только позволяет твориться такому безобразию?
– Вы говорите – молодые. Там и пожилых хватает! – саркастично рассмеялась еще одна из бабулек. –