магазинах. Вот где находится очаг женского счастья – среди вешалок с платьями, полок со смешными шляпками и причудливо одетых манекенов. Я давно заметила, что, если у меня плохое настроение, я стараюсь порадовать себя забавными, необычными вещами – такими, которые вряд ли отважусь когда-нибудь надеть. За три одиноких кипрских дня я умудрилась лихо спустить всю зарплату, и что в итоге оказалось в приятно шуршащих новеньких пакетах? А вот что – дурацкая широкополая шляпа с фиолетовым страусиным пером, домашний халат в подсолнухах, ядовито-зеленые чулки (на прилавке они казались милыми, на моих ногах – вульгарными), массажное масло непонятного происхождения, три чехла для мобильного телефона, расшитых ракушками (к слову, у меня и мобильник-то отключили давно), и кожаные мини-шорты, словно украденные из ролика в стиле гей-порно. Зачем я накупила все это барахло? Ладно, чехлы для мобильников можно будет кому-нибудь подарить, домашний халат все равно никто не увидит, да и массажное масло пригодится. Но что мне делать с колготками и шляпой? Участвовать в конкурсе «Псих недели»?
Еще я накупила целую гору милых сувениров – горный рожковый мед для родителей, натуральную морскую губку для редактора рубрики «Здоровый образ жизни» Маргариты Петровны, диск с греческими песнями для маникюрши (не знаю, зачем ей греческие песни, но надо же было как-то соригинальничать!) и засушенного морского ежа – ежа я подарю своему начальнику, Максиму Леонидовичу Степашкину. Уж больно противный у меня начальник, мы с самого первого дня знакомства немного друг друга недолюбливаем.
Лерку мне доводилось видеть лишь изредка.
И не могу сказать, что меня радовало то, как выглядит моя лучшая подруга. То есть нет, выглядела она как раз превосходно. Настоящая красавица – загорелая кожа, блестящие огромные глаза, выгоревшие волосы, свежий румянец. Беда в том, что она выглядела как влюбленная женщина. Хотя я представить не могла, чем этот мерзкий сальный Паникос ее «зацепил» – но, видимо, что-то в нем все-таки было. Что-то, невидимое для моих глаз, но понятное Лерке.
Перед самым отъездом она вдруг сказала:
– Кашеварова, надо серьезно поговорить.
– Что такое? – я даже испугалась.
– О Паникосе.
– Вы расстались? – обрадовалась я. – Наконец-то!.. То есть, я имела в виду… Лерка, бедненькая. Пойдем выпьем текилы.
– Дура! – обиделась Лера. – Кто тебе сказал такую чушь? Все как раз наоборот. Он меня замуж зовет.
– Что-о? – закричала я. – Но ты, надеюсь, отказалась?
– Кашеварова…
Лерка нервно закурила. Ох, не нравилось мне выражение ее лица. Решительно не нравилось.
– Кашеварова, я не знаю, что делать…
– Как что? – чуть не задохнулась я. – Улетать скорее в Москву и забыть о нем, как о страшном сне! – перехватив ее укоризненный взгляд, я оговорилась: – Ну хорошо, как об эротическом сне. Главное – забыть.
– Мне тридцать лет, – задумчиво сказала Лера, – тридцать. И никогда раньше мне до такой степени не нравился мужик. Тебе этого не понять.
– Мне