дисциплин, имеющих тем не менее возможность применения не только в научной, но и вообще общественной среде.
Это дисциплины, ещё Аристотелем связанные между собою и отнесенные к практическим наукам, – этика и право. В форме нравственного богословия этика в богословском освещении, помимо заданной шкалы индивидуальных ценностей и вектора личностного развития, имеет сегодня ещё одно важное измерение – аксиологию общественных отношений, межличностного бытия. Ещё более актуальным (и, увы, пока совершенно неразработанным) является область осмысления аксиологии труда.
«Креативный класс», сколько-нибудь продвинувшийся от чтения элементарных учебников по карьерному и личностному росту, сталкивается сегодня с откровенно декларируемой «добродетелью эгоизма», без которой этому классу не выжить в современном мире[86]. Успех Айн Рэнд в этом смысле – укор богословам, не умеющим сформулировать для современного человека свой ответ на тот же вопрос о смысле и назначении его труда. Пока этот ответ, развёрнутый, аргументированный и применимый к реальной человеческой жизни, дан не будет, ещё одно поколение россиян будет искать его в других источниках и на других берегах.
Это тем более необходимо сделать, что все интеллектуальные возможности у современного богословия для этого имеются[87].
К сожалению, зачастую поиск адекватных современности и одновременно привлекательных для молодёжи социальных моделей сводится к организационным вопросам, а не собственно аксиологическим задачам. В церковных документах часто говорится о «мониторинге выполнения планов», решении кадровых и финансовых проблем, организации работы координационных советов и т. д., не уделяя должного внимания ключевому вопросу – потенциалу конкурентоспособности православного мировоззрения и его формированию у современной молодёжи. Это особенно важно подчеркнуть, поскольку именно предлагаемые сегодня для молодёжи социальные и мировоззренческие модели накладываются на традиционные проблемы этого возраста. И если у Церкви имеется достаточно большой опыт преодоления последних проблем, то в общемировоззренческом плане предстоит ещё большая работа.
Российская философия права также небезразлична для Церкви, имеющей свою давнюю традицию установления юридических отношений в виде канонического права. В данном случае, конечно, «юридизм» вполне законен и не имеет отношения к догматическому богословию речь идёт о рецепции римского права сразу в двух аспектах – собственно церковном и через него – в современную правовую теорию.
Как раз в области церковного права содержится неоцененный ещё сегодня потенциал для развития собственно российской правовой традиции. Если более столетия назад П. Н. Новгородцев сетовал
0 невозможности создания философии права в России (будучи при этом современником таких классиков российской философии права, как Б. Чичерин, С. Муромцев, И. Ильин), то тем более