дней в неделю.
– Потому что они воруют – ты это имеешь в виду?
Том пожал плечами.
– Просить, брать взаймы, воровать… какая разница?
– Большая, Том. Огромная. Я не хочу, чтобы ты стал воришкой. Ты достоин большего.
– Ничего подобного. И чем раньше мы осознаем это, тем будет лучше. – Том встал. – Ты очень много сделала для нас. Не думай, что я не благодарен тебе за это. Но мне уже почти шестнадцать, пора вносить вклад в семейный бюджет.
– Прошу тебя, потерпи еще четыре месяца! Это все, что нам нужно.
Том скрестил руки на груди и повернулся к окну; его губы скривились.
– Попробую. Это все, что я могу тебе обещать.
У Нью-Йорка было множество лиц, и Уилл любил каждое из них. Переполненные грязные ночлежки нижнего Ист-Сайда, квартал богемы и иммигрантов к северу от его любимой Вашингтон-сквер, Юнион-сквер с ее огромными магазинами, Лонгэйкр-сквер, окруженная всевозможными увеселительными заведениями, – он обожал все это. Каждый перекресток, каждое здание, каждый дом в этом городе глубоко пустили корни в его душе.
Это был его город. Слоаны помогали Манхэттену расти и развиваться, инвестировали деньги в местную инфраструктуру, закладывая необходимый фундамент. Прадедушка Уилла прокладывал городской водопровод, а он сам вложил деньги в одиннадцать поездов надземной железной дороги, а также в телефонные и телеграфные линии, которые теперь накрывали небо, словно рыболовная сеть.
Северо-восточной железной дорогой Уилл начал управлять в шестнадцать лет и без перерыва проработал там до девятнадцати. Это были годы тяжелого труда, недосыпания, беспокойства и вынашивания дерзких планов, ведь в его руках была судьба огромного наследия семьи. Уиллу необходимо было очень многому научиться за короткий промежуток времени.
Многие годы его подпитывала ненависть. На пути к успеху его подталкивало отвращение к жестокому, бессердечному человеку. Ты слабый – совсем как твоя мать! Сколько раз Уилла называли разочарованием семьи, человеком, позорящим имя Слоанов! И все из-за того, что, как ему объяснили позже, в детстве он переболел скарлатиной и после этого, даже выздоровев, не мог надолго разлучаться с матерью. Откуда Уиллу было знать, что его родители ненавидят друг друга и что отец сочтет любовь к матери предательством?
Шли годы, однако отец продолжал игнорировать единственного сына. А когда старый мерзавец умер, Уилл поклялся завершить начатое Арчибальдом Слоаном и превзойти его.
Однако планы Уилла едва не рухнули, когда деньги его инвестиционной фирмы были растрачены – очень большие деньги. Он лишился почти всего, что было заработано пóтом и кровью. Терзания из-за этой неудачи привели к тому, что у Уилла начались боли в желудке. В его ушах постоянно звучал голос отца: «Ты пустишь все прахом!»
Уиллу удалось исправить ситуацию, и его компания вновь процветала. Но даже теперь, входя в офис, он испытывал острую боль за грудиной: чувство вины отзывалось в нем физическими страданиями.
– Нельзя так много работать, Уильям, – как-то сказал