обнимающий просторы страны между Тигром и Евфратом и стерегущий покой халдейской земли. Губы твердо сжаты, но не безжизненны. Казалось, они произносили в этот момент: «Велик не тот, вблизи которого люди цепенеют от страха, а тот, к кому они приближаются с чувством уважения. Я – покровитель и дух этой страны, во мне живут ее великие мужи, герои прошлого и настоящего. Во мне слиты тысячелетия славы и подвиги предков. Смотри на меня, и ты станешь таким, как они».
Набусардар смотрел на статую в немом восхищении. От каменной фигуры легендарного царя исходила какая-то неведомая сила и передавалась ему. Он снова чувствовал в себе славу и мощь великой истории халдейского народа, как будто и он, подобно Гильгамешу, зажавшему под левым локтем львенка, душил врага своей родины. Ему не терпелось выйти отсюда и встретиться лицом к лицу с недругами своего народа – и душить их, душить.
Набусардар все еще не произнес ни слова о творении скульптора, который легко мог истолковать его молчание как знак неодобрения.
Поэтому Гедека сказал:
– Если я не угодил тебе, светлейший, прости меня.
Набусардар очнулся, и до него дошел смысл его слов.
– Напротив, мастер, это поистине великое произведение, – произнес он. – Я буду приходить сюда и черпать мужество в тяжелые минуты, которые предстоит нам вынести в скором времени. Твое искусство вольет в меня новые силы.
– О, – ваятель опустился перед Набусардаром на колени, – я не достоин столь высокой оценки.
– Встань, – строго приказал Набусардар, – великий дух парит высоко и не падает ниц.
– Я не достоин твоих слов, – прошептал скульптор, вставая.
– Ты достоин любви и почитания всего народа, – ответил полководец.
Он еще раз пристальным взглядом окинул изваяние и, с трудом оторвавшись от Гильгамеша, поднялся на террасу.
Великое произведение заслуживает и высокой награды, и он спросил Гедеку, чего тот желал бы за свой труд.
Ваятель отозвался тотчас, словно давно уже обдумал ответ: ему хотелось иметь учеников, чтобы воспитать их и приобщить к святому искусству.
– У тебя есть кто-нибудь на примете?
– Я думаю о сыне покойного Гизага, которого его величество царь Валтасар прогнал из своего дворца. Он очень талантлив, но прозябает, ютясь где-то под городскими стенами, не имея денег даже на еду, а тем более на резцы, глину или камень.
– Ты сказал – сын покойного Гизага? – удивленно переспросил полководец.
– Да, Непобедимый, сын прославленного Гизага.
– Разве Гизаг умер?
– Да, от горя, так как ему пришлось оставить любимое искусство. Его величество царь распорядился наказать его палками и бросить в подземелье.
– Царь Валтасар?
– Да, его величество царь Валтасар.
– Непостижимо, – гневно выдохнул Набусардар и закусил нижнюю губу.
Ваятель тоже понурил голову и задумался о жестоком времени, которое смертоносным объятием сжало в своих тисках Халдейское царство.
– Что было причиной царского гнева? –