внутреннего недолго продержалось и внешнее; разлетелось как прах, возметаемый ветром.
Эта катастрофа, постигшая монашество, была видна уже давно, но не всем; видели ее только некоторые иноки, духовно прозревшие. Ясно ее видел благодатный святитель Игнатий, писавший еще в свое время о сем такими словами: «Монашество доживает в России и даже повсюду данный ему срок. В современном монашестве потеряно правильное понятие об «умном делании». А без «умного делания» монашество есть тело без души. Посему и восстановления монашества не ожидаю».
Теперь и мы увидели исполнение этих богодухновенных грозных строк пророческих. Монастыри, как основа Православной Руси, кончились; а с ними и монашество, как основа и душа православного христианства, тоже кончилось, дожило свой век и исчезло. Не стало в монашестве «умного делания», не стало и самого монашества, которое было Богом призвано для этого священного делания. А с исчезновением монашества как живого носителя духовного бытия человечества в христианском мире проявились грозные признаки конца мира, признаки его неизбежной катастрофы, его окончательного распада, разложения. Ибо монашество было той «солью», которая его сдерживала от окончательного гниения.[18] Когда же сама «соль» потеряла силу, – миру пришел конец. Спаси мя, Господи, яко оскуде преподобный.[19]
Человеческий мир духовно оскудел, состарился, уже не может дать тех, которые вмещали бы и вынашивали его тайну. А тайна мира есть тайна христианства, тайна Христова. Мир существовал ради сей тайны. С исчезновением носителей сей тайны исчезнет и сам мир. Носителями сей тайны были святые иноки. Иночество держало и мир.
Когда же человеческий мир духовно оскудел, овеществился, дух человеческий окончательно превратился в плоть, в материю и больше не может дать духовного материала, пригодного для бытия «умного», невещественного, божественного. Дальнейшее существование вещественного, плотского мира не имеет смысла, ему должен быть конец. Ибо материал – человеческая и материальная среда, человечество, – существуют только для развития духа человеческого, существуют до момента его окончательного самоопределения в сторону добра или зла, в сторону светлой духовности или темного, плотского овеществления.
Если же сам дух избрал для себя темное, плотское, материальное овеществление и окончательно повернулся в его сторону, то тем самым он и самоопределился. Этим он умертвил в себе возможность светлого духовного бытия, умертвил в себе возможность благодатного развития светлого бессмертия в пределах необъятной вечности. Дух, превратившийся в плоть, в материю, подпал под власть непререкаемого закона материи: закона распада, разложения, смерти.
Исчезновение монашества, как духовного бытия человечества, и всеобщая ненависть к нему и к христианству – это характерные и самые существенные, неопровержимые признаки конца вещественного мира и овеществившегося духа. Ненависть к христианству