Кто такой?
– Мне нужно в редакцию, – миролюбиво сказал я.
– Ну и идите себе в редакцию. Нечего здесь толкаться. С сумками прутся, как на базаре.
Я отошел, сбитый с толку напором этого, явно не в себе, человека. Он же еще пару раз ядовито прошелся по поводу бестолковых политработников и исчез в темноте штабного коридора.
Меня выручил проходивший мимо прапорщик.
– Куда определили, товарищ старший лейтенант? Не из Душанбе, часом?
– Нет, с Украины. Ищу редакцию.
– Да вот, прямо отсюда, видите аэропорт? А за вышкой водонапорная башня. А вот рядом три сосны. Под ними – редакция.
– Спасибо, брат. Я оттуда иду... А этот нервный кто?
– Начопер, что ли?
Я огляделся. Несколько дощатых бараков. Вдали палатки, выгоревшие добела. Еще пара бараков строится. Тарахтит в яме, укрытой брезентом, дизель. Над всем возвышается уродливый металлический ангар. Надпись на нем гласила: «Офицерская столовая».
Ну что же, назад так назад. Бросить где-нибудь этот чертов чемодан, шинель. Попить воды и постараться понять, что мне здесь нужно делать.
«За честь Родины»
Я толкнул хлипкую, затянутую маскировочной сетью калитку и очутился в райском уголке. Маленький дворик, по краям заборчика из все той же песочного колера маскировочной сетки зеленела осока, журчала в крохотном арычке вода. Сосны, нависшие над двориком, источали смолистый дух. За низеньким столом, сервированным стаканами и закопченным чайником, в самодельных шезлонгах предавались кайфу двое. Один – атлетически сложенный, с высокими залысинами, второй – порыхлее, с круглым, уже светящимся, явно не только от чая, лицом. Оба по пояс голые.
– ...Прибыл для дальнейшего прохождения службы, – с облегчением выдохнул я, понимая, что на этот раз попал к своим.
Через полчаса я стал обладателем койки и тумбочки, познакомился со своим предшественником – Стасом, который был весьма обрадован появлением «заменщика». Атлет в шезлонге оказался редактором газеты – старшим лейтенантом Николаем Бурбыгой, а его собеседник – корреспондентом окружной газеты. Я вышел во дворик из сумрака палатки, по примеру коллег раздевшись по пояс. С удовольствием заметил гири, гантели, турничок самодельный. Крутиться на таком в полный мах – опасно. Но у меня были в запасе три-четыре эффектных выхода, стойка.
– Ну, ты лошадь, Саня, – уважительно сказал окружной корреспондент, видя мои экзерсисы.
В глазах редактора я прочел одобрение. Это мне и нужно было.
– А ведь сегодня первое апреля, – задумчиво как-то сказал редактор, – праздник. А тут вот ответсек прибыл...
Через десять минут мы уже поднимали граненую тару за День смеха (не помню, назывался ли он тогда именно так?). Закусывали перловой кашей из сухого пайка, разогретой в банках. Кстати, редактор не особо-то и накатывал, да и я понимал, что этот дружеский обед содержит элемент проверки.
Редакция и типография газеты «За честь Родины», какими я увидел их в апреле 1981 года, заслуживают подробного