расскажи, Вов. Послушаем.
– Ну, значит, дело было так…
Как-то вечером прихожу домой с работы – никого нет. Ни жены, ни детей. Но я недолго удивлялся, звонит телефон. «Володь, мы у мамы. Заезжай за нами сюда». «А что ж вы не позвонили, не предупредили? Я бы сразу поехал». Тут теща взяла трубку, мол, Володя, не сердись, извини, это я их вызвала, что-то плохо себя почувствовала. Давай, мы тебя ждем, поужинаешь и поедете.
Ну, ладно, думаю. От нас до тещи минут десять без пробок. Съезжу, раз такое дело. По дороге купил кое-какие продукты, всякую ерунду, чтоб у нее был запас какой-то. Я к теще-то хорошо отношусь. Она жить не мешает. Обо мне даже заботится. Короче, приезжаю, значит. Сидят на кухне – теща, моя Вера и наша дочка старшая Ася. «А Маруська где?» «Маруська уснула у бабушки на тахте с котом. Пусть спит». «Марья Григорьевна, что случилось? – Да, все уже в порядке. Страху нагнала. Поешь, все горячее». Накормили они меня. Сидим, пьем чай. Разговор зашел о Маруське. Она девушка боевая, общительная, надо ее в детский сад определять, пусть энергию там расходует и дисциплине учится. А то она в свои три года всех детей, даже шестилеток, во дворе уже выстроила, ее так и называют – атаманша. И бабушка с ней не справляется. Она и бабушкой норовит командовать. Вот Аська такой не была. Ее отдали в сад, но она там не смогла прижиться, полгода походила, а потом все с бабушкой. Ба, почитай, ба, расскажи. А бабушку хлебом не корми, дай с внучкой пообщаться. Так и выросла без всякого детского сада. Короче, сидим, разговариваем.
– Пап, а ты ходил в детский сад?
– Да вроде ходил, но каких-то внятных воспоминаний этот период жизни у меня не оставил.
– Мам, а ты?
– Я долго ходила, до самой школы. У нас был очень хороший сад.
И тут Вера с Марьей Григорьевной пустились в воспоминания. У Веры была воспитательница – Зоя Павловна. Ее все дети любили. Добрая женщина. У нашей бабушки тогда тяжелый период был, она без работы осталась, так Зоя Павловна ее на лето устроила в детский сад на дачу нянечкой – и Вера пристроена, и мама при ней, да еще и деньги какие-то. Потом, когда Марья Григорьевна уже нашла работу, Зоя Павловна всегда к Вере как к своей дочке относилась. Кстати, с ее дочкой, Ларисой, Вера подружилась, они всегда вместе гулять ходили, а иногда у Зои Павловны в комнате играли, когда дождь шел. Верка спать днем не любила, так Зоя всегда потихоньку ее с Лариской гулять отпускала вместо тихого часа, и девчонки то раскрасками занимались, то книжки читали – Вера в шесть лет уже хорошо читала, а Лариска – тем более, она уже школьница была. Вера вспомнила, как они ходили с Зоей Павловной за грибами, как Зоя солила сыроежки, и Вера впервые в жизни их попробовала, как Зоя их учила различать ягоды – бруснику, костянику и волчьи, а землянику нанизывать на тонкую травинку, если нет с собой корзиночки или банки. Как впервые увидела Иван-чай на болоте, и само болото, и как Зоя рассказывала, что болото может затянуть, и у Веры так на всю жизнь и остался холодок ужаса при мысли о болоте. А еще Вера вспомнила, как топили баню,