– мой карранам. Искренность его намерений – вне всяких сомнений.
– Ах, карранам. Мы тут успели позабыть древние понятия. Каким еще штучкам научила тебя Маэва в своей Доранелле?
Аэлина воздержалась от ответа. Рука Рована стиснула ее руку под столом. Лицо его при этом выражало полнейшее равнодушие и даже скуку. Обманчивое спокойствие. Затишье перед сильнейшей бурей.
«Ты позволишь мне говорить?» – прозвучал у нее в мозгу вопрос Рована.
Аэлине казалось, что Рован с величайшим наслаждением искромсал бы Дарро на мелкие кусочки. Пожалуй, она бы присоединилась, испытав не меньшее наслаждение.
Аэлина слегка кивнула. Ей сейчас было не до слов. Она всеми силами пыталась удержать пламя, бушующее внутри.
Ей даже стало слегка не по себе, когда фэйский принц посмотрел на Дарро. Триста лет холодной жестокости – вот что сквозило во взгляде Рована.
– Я принес своей королеве клятву на крови. Ты считаешь это бесчестием, в котором меня и обвиняешь?
В словах Рована не было ни капли доброты. В них вовсе не было ничего человеческого.
Надо отдать Дарро должное: он и сейчас не дрогнул. Наоборот, лишь с удивлением посмотрел на Эдиона, потом снова повернулся к Аэлине и, качая головой, спросил:
– Ты отдала священную клятву этому… мужчине?
Рен с удивлением глазел на Эдиона. Шрам на его смуглой коже был сейчас особенно заметен. Аэлина видела его смятение, но тогда она была слишком мала и не могла спасти Рена, как не могла спасти его сестер, когда началось адарланское вторжение и в академии магии, где они учились, произошла бойня. Видя удивление Рена, Эдион слегка покачал головой, словно хотел сказать: «Я тебе потом объясню».
Рован откинулся на спинку стула. Дарро просто не понимал, чтó предвещают эта непринужденная поза и легкая улыбка на губах фэйского принца.
– Господин Дарро, я знал многих принцесс, которым предстояло взойти на трон. Но ни одна из них не была настолько глупа, чтобы позволить мужчине помыкать ею и править за ее спиной. Я уже не говорю о моей королеве. Если бы я задумал пробраться на трон, то выбрал бы не Террасен, а какое-нибудь иное, куда более мирное и процветающее королевство.
Он пожал плечами:
– И потом, если бы мои брат и сестра, находящиеся здесь, вдруг заподозрили, что я замышляю недоброе против их королевы или королевства, они бы постарались как можно скорее оборвать мою жизнь.
Эдион мрачно кивнул, а Лисандра вся выпрямилась от гордости. Глядя на них, Аэлине хотелось одновременно плакать и смеяться.
– У тебя, наверное, заготовлен целый список моих прегрешений, в которых ты намерен меня обвинить. И такой же список оскорблений. Ты их долго составлял? – спросила она Дарро.
Пропустив ее вопрос мимо ушей, Дарро обратился к Эдиону:
– Ты сегодня что-то непривычно молчаливый.
– Сомневаюсь, чтобы тебе так уж хотелось узнать, о чем я сейчас думаю.
– Твое право клятвы на крови украдено чужеземным принцем. У твоей королевы – прошлое ассасина. Вдобавок она берет себе в