молитвы. Он знал их наизусть почти все, но всё же изредка заглядывал в молитвенник, остерегаясь нечаянной ошибки. Закончив повседневное исповедание грехов, граф Соколовский перекрестился и поцеловал нательный крестик.
К раздражению графа сонливость улетучилась, и он решил усыпить себя чтением какого-нибудь романа. Взяв со стола не раз читаную книжку, Александр Константинович лёг в постель и мысленно поблагодарил Барсукова за газовый светильник, установленный вблизи от кровати.
Оставшиеся внизу гости в это время вздумали играть на пианино, затем решили припомнить громкие песни на французском. Всё закончилось звоном чего-то разбитого, и постепенно дом погрузился в тишину. Граф практически стал засыпать, когда его побеспокоил стук в дверь. Точнее, сначала кто-то пытался открыть замок ключами, а потом уже постучал. Александр Константинович сделал огонь в светильнике посильнее и взглянул на настенные часы в виде совы.
– Что за дурак? Уже три часа ночи, – проворчал граф. – Кто бы там ни был, пошёл прочь!
Ответа не последовало, но тихий стук повторился. Александр Константинович отогнал от себя дурные мысли. В голове отчего-то вспомнился предыдущий разговор с Барсуковым, в котором тот признался в подозрениях о готовящемся его убийстве.
– Кто там? Знайте, если я открою дверь, то ничего хорошего вам от меня ждать не стоит!
– Ваше сиятельство, впустите, – из-за двери раздался насмешливый женский голос.
– Марина Николаевна?
Граф поспешно выскочил из постели и повернул в замочной скважине ключ. Перед ним стояла с глупой, и оттого более обольстительной, улыбкой баронесса Мыслевская.
– Марина Николаевна, могу чем-то помочь? – вопросительно изогнул левую бровь граф.
– Я пыталась открыть свою комнату.
– Ваша спальня напротив, – сухо произнёс Александр Константинович и попытался развернуть баронессу.
– Ах, это ваша. Выходит, я обозналась.
Баронесса покачнулась и упала в объятья графа. Русые волосы, с изумительным огненно-рыжим оттенком, уткнулись ему в лицо, а нежные руки обняли его за плечи. В нос Соколовского ударил крепкий алкогольный запах.
– Вы пьяны! – констатировал лучший сыщик Санкт-Петербурга.
– Вас не проведёшь, – немного заплетающимся языком произнесла Марина Николаевна. – Алекс, я до сих пор люблю вас.
Горячие женские губы соприкоснулись с губами графа, и через мгновение они оба оказались в спальне Александра Константиновича.
– Марина Николаевна, вы понимаете, что вы творите? Давайте, я помогу вам найти свою комнату.
– Неужели я так стара, что ты меня больше не любишь? – с дрожью в голосе произнесла баронесса.
– Да при чём тут это. Поймите, я женат…
– Раньше и я была замужем, но тебя это не останавливало.
– Раньше – это раньше. Я стал другим. То, чем мы раньше занимались – это грех.
– Ты меня разлюбил. Скажи, я постарела?
Баронесса