уснул. Сказались долгая дорога и алкоголь.
Снилась ему Катя. На ней была маечка, плотно облегающая грудь, и очень тугие шортики. Катя шла в ярком солнечном свете за водой с двумя ведрами в руках и мило улыбалась. Рядом с ней шел Слава в костюме с галстуком-бабочкой, не хромой, аккуратно подстриженный, этакий галантный джентльмен. Он взял у девушки из рук пустое ведро, подбросил его вверх и начал пинать ногами в воздухе, не давая ему упасть. Тем временем у Кати стала чернеть рука, в которой было второе ведро. Приглядевшись, Михаил обнаружил, что чернотой оказались плотно примыкающие друг к другу, быстро растущие черные птичьи перья. Они внезапно воспламенились. Огонь перекинулся на одежду, и женская фигура превратилась в пылающий силуэт. Свет этого нетерпимо яркого пламени слепил Михаила, заставлял его плотнее сжимать веки и закрывать глаза рукой.
Он проснулся от того, что в глаза ему бил яркий свет. Луч от мощного фонарика светил в лицо со стороны окна. Кто-то стоял снаружи дома и, прислонив фонарь к стеклу, изучал помещение. Лучик света бегал по стенам, периодически останавливаясь на лице молодого человека. Михаил резко поднялся и сел на кровати, фонарик сразу выключился, стало темно.
Включив свет, молодой человек прошел на кухню, где проверил, закрыт ли замок на входной двери. Выходить в ночь и выяснять, кто светил фонарем, желания не было. Он налил в стакан питьевой воды из привезенной с собой бутылки и выпил ее. Натянул штаны, нашел свой перочинный нож, сунул его в карман. Возвращаться в комнату не хотелось, он понимал, что при включенном свете без занавесок его можно рассматривать как на витрине. Он расположился на топчане, который стоял за кухонным столом так, чтобы из окна с улицы его было не видно. Спать уже не хотелось, было не страшно, но как-то неуютно и беспокойно. Тишина на улице и в доме была настолько мертвой и гнетущей, что Михаилу казалось, будто он находится в каком-то тугом коконе из звукопоглощающей материи, причем его только начали заматывать, и виток за витком вырастает стена, отделяющая молодого человека от мира со светом и звуками.
Задремать удалось только тогда, когда за окном стало немного светать, зашелестели листья на слабом ветерке, и мрачная тьма на улице сменилась сереньким прохладным рассветом.
Второй день
– Итак, – подумал Михаил, – загородная жизнь полна сюрпризов, и не очень приятных. Задерживаться здесь надолго не стоит. Нужно притащить этого Славу, уговорить его за бутылку починить крышу, а там, где прогнили доски на крыльце, поменять их. Надо валить отсюда в город и как можно скорее.
Он нашел в рюкзаке сваренные Катей вкрутую яйца, съел их, запивая минералкой, и отметил, что к дому не подведена вода. Мало того, что мыть посуду или пол было нечем, не было возможности даже умыться или сполоснуть руки. Питьевая вода, привезенная из города в полуторалитровых бутылках, заканчивалась.
– Видимо, придется идти за водой к местному колодцу. Но где