брака, но чем я-то могу ему помочь?
И она протянула руки к пламени, весело потрескивавшему в очаге.
– Ах, кузина, как раз вы-то и можете многое, вам будут очень признательны, от вас ждут жеста, который вам ничего не стоит сделать. Видите ли, считается, что измена одного из супругов недостаточный повод для расторжения брака: пусть это нелепо, но это так. Вы могли бы вместо одного любовника иметь хоть целую сотню и развлекаться со всеми мужчинами Французского государства и тем не менее продолжали бы считаться супругой человека, с которым вас соединил бог. Спросите вашего капеллана или кого вам будет угодно – это именно так. Мне самому это несколько раз объясняли, ведь я не особенно-то силен в церковных делах: брак не может быть расторгнут, и, если его все-таки желают расторгнуть, необходимо доказать, что имелись непреодолимые помехи к его действительному осуществлению или что он не был совершен – иными словами, не имел места. Вы меня слушаете?
– Да, да, – отозвалась Маргарита.
Теперь уже речь шла не о государственных делах, а о ее личной судьбе, и она жадно впитывала каждое слово, старалась удержать его в памяти.
– Вот поэтому, – продолжал гигант, – его высочество Валуа и придумал следующий способ вызволить из затруднения своего племянника.
Он помолчал, откашлялся.
– Вы признаете, что ваша дочь, принцесса Жанна, рождена не от Людовика; вы признаете также, что всегда отказывали вашему мужу в супружеской близости и, таким образом, ваш брак нельзя считать браком. Вы просто заявите об этом в моем присутствии и в присутствии капеллана, который скрепит ваши показания своей подписью. Среди ваших бывших слуг или домашних, безусловно, легко можно будет найти свидетелей, и они подтвердят все, что надо. Таким образом, брачные отношения становятся недействительными и расторжение брака произойдет само собой.
– А что предлагают мне в обмен на эту… ложь? – спросила Маргарита.
– В обмен на эту… любезность, – ответил Робер Артуа, – вам предлагают следующее: вас доставят в герцогство Бургундское, где вы будете находиться в монастыре вплоть до полного и официального расторжения брака, а затем живите с богом, как вам будет угодно или как будет угодно вашему семейству.
В первую минуту с уст Маргариты уже готов был сорваться ответ: «Хорошо, я согласна; я объявлю все, что вам угодно, подпишу любую бумагу при одном условии – что меня немедленно вызволят отсюда». Но она сдержалась, заметив, что Артуа следит за ней краешком глаза, напустив на себя самый добродушный вид, столь не вязавшийся с его внешним обликом; и внутреннее чутье подсказывало Маргарите, что все это делается с единственной целью – усыпить ее бдительность. «Я подпишу, а они меня отсюда не выпустят», – подумала она.
Люди двуличные всегда склонны подозревать другого в том же пороке. Но на сей раз Артуа сказал чистую правду; он действительно приехал предложить королеве честную сделку и получил