процедура.
«Нифига себе, неприятная процедура! Это что ж она такое делать будет, если приходится руки пристегивать? Во попал! Мама ещё называется, не могла предупредить, что так больно будет! Да я бы хрен когда согласился на эту пытку!»
Мои панические размышления были прерваны Ольгой, которая на секунду оторвалась от своего дела, самым наглым образом поторопила оторопевшего пациента:
– Раздевайся за ширмой и готовься.
«Раздевайся и готовься. Нифига себе заявочка. А как интересно готовиться? Морально что ли? Блииин! Попал, так попал! Похоже, вот так вот, с кандачка, ещё и не каждому дано пройти это гестапо. Помолиться что ли время дают?»
Пока траурные мысли одолевали напуганный страшными пытками мозг, я раздевался. С трясущимися руками и обезумевшими глазами на пол лица на негнущихся ногах я вышел из-за ширмы.
Беглым взглядом оценив мой вид, Оля сказала:
– Трусы тоже снимай и готовься. Я через минуту закончу и приступим.
«Ну всё. Это точно конец. Опять это „готовься“. Может, я чего-то не знаю? Как готовиться-то? Ещё торопит, садюга. Конечно, ей-то что! Это меня сейчас пытать будут, а не её».
Пока Оля дописывала, я был предоставлен сам себе. Голый посреди кабинета в ожидании неизвестного – то ещё ощущение. Задерживать «добрую» тётю, которая через пять минут превратится в гестаповца, было действительно невежливо. Сам напросился без очереди, она меня не заставляла. Чтобы сэкономить время и уже быстрей бы перенести эти мученья, я начал готовиться.
Железная логика подсказывала, что главным инструментом пыток будет эта страшная кушетка. Первым делом я снял с неё простынь. Что делать дальше, подсказала сама конструкция приспособления. Аккуратненько застелив кушеточку простынкой, я мужественно лег грудью на импровизированное лежбище. Возвышающиеся по бокам штативы, заканчивающиеся полумесяцами, перевернутыми концами вверх, были использованы как держатели для рук. Довольно неудобная поза (стоять приходилось, согнув ноги) предполагала кушеточку повыше, ну да ладно, даст Бог, терпеть не долго нужно будет. Собрав всю свою железную волю в кулак, дрожащим не то от напряжения, не то от страха голосом поставил в известность врача:
– Я готов!
Секунд пять не происходило ничего. Зловещая тишина заставляла сжиматься не только сердце. Я ожидал чего угодно, только не этого. Хохот грянул такой, что я аж вздрогнул. Дальше со слов мед. сестры:
– Сижу, подписываю карточку, ваш там раздевается, готовится. Возился чего-то, возился, выдаёт: «Я готов». Поднимаю глаза, нет его. Медленно обвожу взглядом кабинет и вижу такую картину: там, где должно было находиться гинекологическое кресло, стоит жопа на согнутых ногах, между ног яйца болтаются, откуда-то из жопы руки растут, которые висят на подставках для ног.
Мазок, скажу я вам, сдавать не больно. Больно висеть в непонятной позе на непонятном устройстве, когда над тобой ржут