был тут как тут.
– В чём дело? – живо поинтересовался он.
– В чём дело? – передразнила его Эмри. Ей уже и самой казалось, что она тронулась умом, когда её ударили по голове и уронили на землю. – Немедленно!
Она зашла в дом и повернулась к зеркалу, откуда на неё смотрело собственное испуганное лицо: зелёные глаза, вокруг которых только рисовались первые морщинки, оцарапанная щека и широкие губы, одна из которых была рассечена. Короткие светло-каштановые волосы спутались и испачкались так, что Эмри могла бы испугаться собственного отражения.
– Он что, не мог узнать, какие цветы мне нравятся? – с издёвкой спросила она, успокоившись.
– Ну, – замялся мужчина, собиравший букеты в огромный мусорный мешок, – нам… то есть вам, то есть ему было не до того, чтоб это узнавать.
Она давно уже всё поняла. Но это невольное признание всё равно заставило Эмри вздрогнуть.
– Сделай так, чтоб я тебя больше сегодня не видела, – устало попросила она, вошла в спальную и заперла дверь.
Полотенца обнаружились рядом с глубокой ванной, которая, разумеется, была наполнена и даже покрыта толстым слоем пены. Она разделась и на мгновение полностью погрузилась в горячую воду.
Но долго пробыть в воде она не смогла и вынырнула, ощущая саднящую боль в щеке и других ободранных частях тела.
Спустя несколько минут она вышла из ванной, уже чувствуя себе гораздо лучше и настраиваясь на долгий сон. Она почти забыла о том, что за безумие происходит вокруг неё. Завёрнутая в пушистый халат, она подошла к окну, чтобы занавесить его. На минуту Эмри замерла, глядя на дома в отдалении: их было немного, вероятно около пятидесяти, все на пару-тройку этажей. В них ярко горел свет, и это придавало городку ощущение уюта. Эмри смотрела на огни и чувствовала, что нормальная повседневная жизнь сектора продолжается, и хотя бы это её обнадёживало.
Задёрнув шторы, Эмри потянулась и включила лампу, стоящую рядом с окном. По комнате разлился мягкий приглушённый свет. Она собиралась расправить кровать и хотя бы на время отрешиться от всего. Сон стал её единственным желанием.
Подготовив кровать, она вернулась к окну, чтобы погасить лампу. И вдруг, сама не понимая зачем, она вновь отдёрнула штору. Её взгляд встретил на своём пути лишь непроглядную, совершенно чёрную пустоту.
«Просто выключили свет, – сказала она себе, направляясь к кровати. – У всех, кроме меня». Да и не нужны ей были эти лживые самоутешения. Она уже всё поняла.
Она не смогла убедить себя лечь.
II
Утром спецкомиссия из десяти человек, в которую вошёл и сам Джеймс Роулс, рассмотрела все записи Эмри и коллегиально пожелала ей скорейшего выздоровления и возвращения домой. Всё, что произошло на границе, сочли крайне неприятным инцидентом, но Комитет по этике не стал давать правовую оценку случившемуся, поскольку очевидные нарушения были допущены с обеих сторон. Роулс позвонил в корпорацию