Игоревна к Вашим услугам!
– Как Вас зовут? – спросила она, присаживаясь.
– Кларисса…
– Кларисса? А отчество? – приподняла одну бровь Вероника Игоревна.
– Ивановна… Краснова Кларисса Ивановна! – еще больше тушуясь, пробормотала я.
– Ну что, а меня все устраивает! Пойдет к моему братцу секретаршей! – бегло просмотрев документы, вынесла вердикт начальница.
– Вопрос с твоим братом еще не решен! – жестко перебил мужчина.
– Богдан… хм… Викторович! Мне кажется, что мы уже обо всем договорились! Я беру его под свою ответственность!
– А я уволю его! С волчьим билетом! – эти двое начали переругиваться между собой, не замечая меня.
– А что же ты Илону до сих пор не уволил? – ядовито спросила начальница.
– И её уволю!
– Поскорее бы! А Вадим будет тут работать, или…
– Или что?
– Или я к маме в Париж уеду!
Я деликатно покашляла, напоминая о себе. Две пары глаз удивленно уставились на меня, а после снова друг на друга. Богдан Викторович был в ярости, в отличие от Вероники Игоревны, которая смотрела спокойно и уверенно, словно знала, что шеф капитулирует, подняв белый флаг. И она оказалась права.
– Ладно! – сквозь зубы процедил начальник.
– Вот и ладушки! Кларисса Ивановна… Можно просто Кларисса? – прыснув в кулак спросила Вероника Игоревна. – Просто очень уж дикое сочетание!
– Да, конечно! Можно просто Лара! С имечком родители постарались! – я улыбнулась ей в ответ.
– Хорошо, посиди в приемной, подожди немного! Сейчас придет твой начальник, Вадим Игоревич, поступаешь в его распоряжение!
Я направилась к двери и уже почти взялась за ручку, когда начальница вновь окликнула меня:
– Ларочка, если сильно уж припечет – я лично поставлю несколько ваз в твоей приемной!
Я густо покраснела, проклиная тот случай, после которого мне сделали запись на три (!) листа в трудовой, в подробностях объясняя, почему я уволена.
Секретарь, увидев мой смущенный вид, понимающе спросила:
– Что, опять грызутся?
– Скорее, спорят! – кивнула я.
– Ничего, скоро Ника родит своего очередного вылупка и вновь добренькой станет! Я давно говорила Богдану, что связываться с этой тихоней не стоит – себе дороже выйдет! Но куда уж мне понять, любовь у него! Великая и единственная! Вот что за черт? Почему какой-то мымре – все, а мне, белой и пушистой, хрен на палочке?
Мне неожиданно стало жаль Веронику Игоревну, которую эта мадам усиленно поливала грязью.
– Знаешь, что? Захлопни свой ротик и не открывай в моем присутствии! – резко высказалась я, испугавшись своего гнева.
– А! Так-так! Все ясно! На лице признаки полнейшего зомбирования! Ты – потерянный элемент для компании! – ядовито выплюнула она и вышла из приемной.
Тихонько выдохнув, я стала