нудный дождь, – думал он. – Небеса плачут, почему? Да. Почему? Тревожно мне как-то».
Вот и роддом, Виктор подъехал ближе к выходу.
– Аня, всё, приехали. Сейчас, родная, помогу.
***
В голове нарастал шум, уши закладывало, глаза давило изнутри.
– Тужимся, тужимся. Давай, давай, милая, помогай … – отдавала команды врач.
Акушерка стояла рядом и гладила руку Анны.
– Молодец, поднатужься, еще, еще. Помоги своему малышу…
Анна набрала больше воздуха в легкие, багровея, и потея от натуги, вдруг поплыла. Всё дальше и дальше она слышала голоса, которые сливались в одно целое и плач. Детский плач… Ей легко, хорошо. Она не чувствует никаких болей. Тело словно парит.
Очнувшись, как от сладкого сна, Аня замечает вокруг себя нервозность и суету. Сестра быстро уносит ребенка из родовой, даже не запеленав как следует. Кроме врача и акушерки появились откуда-то еще медики. Они о чем-то торопливо переговаривались, употребляя медицинские термины, и Анна понимает из их разговора, что кто-то почти умер.
Мгновение, и с этого же стола, на котором она сейчас лежала, только что сняли и положили на каталку какую-то женщину, откачивая ее на бегу, вывозя из родовой.
Настала тишина.
Оборвало ее шарканье ног пожилой женщины, которая, держа в одной руке ведро с водой, а в другой швабру, переваливаясь с боку на бок, входила в родовую. Оставив всё около двери, качая головой и прикрывая рот руками, она какое-то время ходила туда-сюда и причитала.
– Охо-хо-хо, девочка совсем. Бедненькая. Господи, спаси и сохрани. Охо-хо. Надо же в смену Ларисы Дмитриевны. Ой, как жалко-то их. Охо-хо-хо-хо…
Анна поняла, что это пришла санитарка убирать операционную, и ей ничего не оставалось, как у нее расспросить, что случилось и куда это все ушли.
– Извините, – спросила она. – Что случилось с той женщиной? Почему унесли моего ребенка? Где все?
Та, не обращая никакого внимания, прополоскав хорошо тряпку, принялась за уборку.
– Извините, – ещё раз повторила Анна. – Вы меня слышите?
«Она либо глухая, либо умышленно не слушает меня», – подумала Анна.
Ей ничего не оставалось, как лежать и следить, как та, кряхтя, занимается уборкой, вытирая влажной, затем сухой тряпкой всё, что попадало под руки. Она повернула в сторону Анны, не обращая никакого внимания, принялась убирать из-под неё ванночки с кровью и последом. Анна быстро убрала ногу, как только та занесла тряпку над ней, чтобы вымыть подставки. Недоумевая, она смотрела на уборщицу.
– Клавдия Васильевна, роженицу привезли, – заглянув в кабинет, сообщила медсестра.
– Да-да. Заканчиваю. Иду, милая.
Анна уворачивалась от ее тряпки, ничего не понимая. Разозлившись не на шутку, она начала слезать с родильного стола.
– Я вам не мешаю, Клавдия Васильевна? Вы же хорошо слышите, и думаю, видите тоже. Когда меня переведут в палату? Что тут, в конце концов, происходит? – спрашивала