и стеной, где толпилась стайка пажей, испуганно метнувшаяся прочь, когда сражающиеся приблизились. Бекингем чувствовал себя неловко в этой тесной щели. Неожиданно он ощутил, как правую руку словно опалило огнем, и впервые за время боя Дуглас отступил на шаг, словно желая полюбоваться своей работой. Правая рука Генри была раскроена от плеча до локтя, и кровь потекла с пугающей быстротой, вмиг окрасив клочья батистовой сорочки. Бекингем согнул и разогнул руку, пробуя, сможет ли продолжать действовать ею, – рука двигалась, но кровь хлестала потоком. «Если я не убью его в ближайшие минуты, я ослабею от потери крови, рука онемеет и он прикончит меня так же легко, как кухарка каплуна», – подумал он.
В животе липким ознобом зашевелился страх. Бекингем тряхнул головой, откидывая слипшиеся пряди волос, и бросился на Лохливена. И вновь, слепя, засверкала сталь. Шотландец не желал поддаваться и вскоре опять перешел в наступление. Бекингем, экономя силы, попробовал отклониться, не отвечая на удары, а в следующую минуту напал сам. Страшный удар. Еще один. Боль в руке пульсировала и обжигала. Мышцы стали неметь. Звон и лязг мечей, молниеносное мелькание клинков. Неожиданно мечи скрестились, гарды у рукоятей стукнулись одна о другую, и лица противников оказались рядом, мокрые, побагровевшие. И в этот миг Лохливен вдруг с силой сжал раненую руку Генри. Англичанин вскрикнул и, чудом отбив меч Дугласа, сделал резкое скользящее движение. Лохливен охнул и отпрыгнул, изогнувшись. Глубокая резаная рана тянулась от его ключицы через грудь и вдоль ребер. Рубаха шотландца повисла клочьями, обнажив тело, по которому темными потоками текла кровь.
Генри, тяжело дыша, смотрел на противника. В пылу сражения он не мог определить, насколько серьезна нанесенная им рана. Однако Лохливен вдруг выпрямился и с яростным кличем ринулся вперед.
Теперь оба истекали кровью и задыхались от усталости. Шотландец спотыкался, англичанин все чаще уворачивался от ударов, но, когда их мечи вновь скрестились, Дуглас, рванув на себя гарду, сумел выбить у Генри клинок. Звеня, меч покатился по плитам пола.
Герцог устало смотрел на противника. Тот горячо дышал, но все еще медлил с ударом.
– Ступай, подними меч! Я не хочу убивать безоружного.
Герцог поблагодарил кивком, поднял оружие и переложил его в левую руку. Ею он фехтовал куда слабее, чем правой, но правая уже отказывалась служить ему.
И вновь зазвенели клинки. Однако теперь бой продолжался недолго. То ли Дугласу не с руки было сражаться с противником-левшой, то ли он серьезно ослабел от потери крови, но он стал ошибаться, и это приободрило герцога. И когда после очередного удара шотландца тот подставил ему незащищенный бок, Генри улучил момент и нанес быстрый колющий удар.
Лохливен не успел перехватить его. Клинок вошел между ребер под правой рукой и вышел из спины. Бекингем даже успел почувствовать, как острие царапает кость, ища выход. Шотландец охнул, оглянулся через плечо и стал оседать, сползая с клинка. Бекингем глядел на него как завороженный.