дела испепелив случившийся поблизости стул.
Именно поэтому настроение у Шурасика было скверное. У него все валилось из рук, и он то и дело ворчал:
– Женщина – это пародия на мужчину. Крайне неудачная. Изделие из ребра, глупое как пробка!
– Шурасик, утихни! – сказала Катя Лоткова, оказавшаяся случайно рядом.
– Лоткова! Объясняю тебе предельно просто и даже с понятными девушкам примерами. Женщина не обладает достаточным объемом мозга для принятия жизненно важных решений. Телеграфирую губами: не обладает. Поэтому она не должна лезть в высшую магию формул, а тихо варить бульончик из трав, помешивая его ложкой! А теперь иди и обдумай то, что я тебе сказал! – сердито ответил Шурасик.
Катя хмыкнула. На Шурасиков не обижаются. Шурасики существуют в собственном мире, который связан с остальным миром разве что крошечным окошком в кирпичной стене.
– Шурасик, кажется, ты только что связал веник и этим очень огорчил свою фирму, – сказала Катя и ушла.
– Свеколт и Шурасик поругались? Ну-ну. Я всегда был уверен, что разные люди могут уживаться вместе, а одинаковые нет. Вот вам живое подтверждение. Правда, они все равно помирятся, хотя бы для того, чтобы разругаться вконец, – заметил по этому поводу Баб-Ягун.
Поздно вечером Таня возвращалась из читального зала, где вместе с Баб-Ягуном готовилась к ветеринарной магии. Ванька, сидевший за соседним столом с учебником по снятию сглаза, лишь посмеивался и жевал соломинку. Сегодня с утра он лично помог питекантропу отловить в лесу три десятка гарпий, которых надо было вылечить от ожирения и сварливости. В заключение же обязательной программы, что было совсем небезопасно, экзаменующимся предстояло подстричь гарпиям когти.
Поднимаясь по лестнице Большой Башни, Таня услышала снаружи какой-то шум и выглянула в ближайшую бойницу.
На мощеном дворе она увидела Склепову, или, как Таня называла ее в последнее время, Склепшу. Склепова учила Горыню и Дубыню азбуке глухонемых. Усыня, самый тупой из троих, вообще не врубался, в чем дело. Он сидел рядом на земле, кусал ус и завидовал более сообразительным братьям. Потом встал, взял дубинку и молча врезал Дубыне по лбу. Дубыня не остался в долгу, и дело завершилось грандиозной потасовкой, в которой, кроме богатырей, пострадала и одна из небольших башенок Тибидохса.
Склепова, предусмотрительно отбежавшая на полсотни метров, терпеливо стояла и ждала, пока Усыня, Горыня и Дубыня утихомирятся, чтобы продолжить обучение. Согласно замыслу Гробыни, богатыри во время экзамена должны были стоять на ближайшем холме и подсказывать ей, используя азбуку глухонемых. Великанам же в свою очередь должен был суфлировать одолженный у Грызианы Припятской на недельку гном-переводчик. Этого гнома Гробыня переименовала вначале в полиглота, затем в полиноса, потом и это ей не понравилось, и она называла его не иначе как Полироль Политурович.
Великаний телеграф как способ подсказки был, разумеется, крайне ненадежен.