он неуверенно, уже не зная, чего ожидать от ночных прохожих. Почему-то ему казалось, что приближаются к нему двое, если не больше, – очень уж дробной получалась поступь. Неужели дровосеков-рэкетиров прошибла совесть и они возвращаются, чтобы вернуть пострадавшему беззаконно отнятое?
– Сейчас, помогу… – раздалось где-то совсем близко. – Чем смогу, конечно…
Судя по голосу, приближавшийся если и не был постоянным клиентом отоларинголога, а заодно и логопеда, то чрезвычайно остро нуждался в их помощи: очень уж неразборчивыми получались у него слова, перемежаемые таким сипом и хрипом, как будто их издавали порядком неисправные кузнечные меха.
«Слава богу! – порадовался про себя Георгий. – Добрый старичок, видно, проходил мимо, на мое счастье…»
– Где ты тут? Хоть голос подай, мил человек…
– Здесь я, здесь! Слышите?
Шорох и хруст слышались уже чуть ли не возле головы. На лошади он едет, что ли?..
Ветки кустарника раздвинулись, и на фоне звездного неба Арталетов разглядел чей-то, явно не человеческий, темный силуэт с большими остроконечными ушами, настороженно шевелящимися…
– Так вы в самом деле не собираетесь меня есть?
Георгий никак не мог поверить в то, что он не спит, не пьян вусмерть и не пребывает в гостях у приветливых психиатров. Да и было с чего впасть в панику: едва-едва освещенный светом заходящей луны, но вполне реальный, в двух метрах перед ним сидел самый настоящий волк, причем довольно внушительных размеров – раза в два больше самой крупной немецкой овчарки.
То, что ночной гость не плод воображения бедной головы, пострадавшей от алкоголя и тяжелых кулаков дровосеков, а данная нам в ощущениях реальность, не подлежало сомнению: по поляне расплывался исходящий от волка густой запах псины, настолько крепкий, что, когда ветерок задувал с его стороны, начинали зверски слезиться глаза. Странно: аллергией на собак, тем более на волков, Георгий отродясь не страдал…
Однако, несмотря на то что собеседником Жоры был не очень-то безобидный хищник, атавистический страх перед которым живет в душе любого истинно русского человека, воспитанного на народных сказках и советских мультфильмах, будь он горожанином хоть в седьмом поколении, ощущения неминуемой опасности как-то не возникало. На оптимистический лад настраивало то обстоятельство, что зверь, вопреки всякой логике, оказался говорящим, то ли его заметный даже неопытным взглядом и в полутьме преклонный возраст…
– Чем я тебя буду есть, скажи на милость, мил человек? – прошамкал волк и оскалился, демонстрируя при скудном лунном освещении явный недостаток своего основного инструмента, дававший повод к числу необходимых пожилому хищнику медиков причислить и стоматолога. – Три зуба всего и осталось-то… Не-е-ет, я теперь, понимаешь, вегетарианцем заделался, почище иного зайца… Правда, морковка и капуста свежие мне тоже не по зубам… – немного подумав, добавил он. – Спасибо, добрые люди выручают, подкармливают вареным да протертым, а то бы совсем кранты…