Перспективы расследования никакой, зато прокурор каждую неделю нервы треплет. Раскрываемость, само собой, падает. А это в нашей работе основной показатель. Должно быть процентов девяносто – девяносто пять, не ниже. Иначе тебя самого зашлют, куда Макар телят не гонял… Вот и стелешься перед экспертом, лишь бы только он соответствующее заключение дал. Якобы причиной смерти является утопление и следы прижизненных травм отсутствуют.
– И соглашались эксперты на такое? – ужаснулась Лилечка.
– Не все, конечно… В семье не без урода. Но только тот, кто нам палки в колеса ставил, долго на своем месте не задерживался. Конфликтовать с органами опасно для карьеры.
– Вот! – не утерпел Зяблик. – Наконец-то сам признался, что занимался фальсификацией!
– При чем здесь фальсификация? – возмутился Смыков. – Девчонку-то все равно к жизни не вернешь! Зачем же людям лишние хлопоты? На каждом оперативнике и так куча дел висит! Только успевай поворачиваться! Сначала надо соответствующие штаты дать, технические средства, транспорт, а потом уж спрашивать.
– Ты еще про законы забыл сказать! – напомнил Зяблик. – Законов вам подходящих не дали, чтобы человека без суда и следствия в течение двадцати четырех часов к стенке.
– А и неплохо было бы! – огрызнулся Смыков. – Вывели бы кое-кого в расход, зато порядок был бы.
– Правильно! Если треть народа в расход пустить, а еще треть пересажать, остальные порядок зауважают.
– Опять вы, братец мой, за свое! Демагогия это. К тому же махровая. Вот увидите, скоро народ сам осознает необходимость сознательной дисциплины.
– Уже осознал, – с горечью сказал Зяблик. – Недаром некоторые Каина на царство зовут…
Разговор этот прервал звук, весьма необычный для местности, где отсутствуют птицы и никогда не дуют сильные ветры, а именно – свист чего-то летящего. Железная стрела, теряя на излете силу, спикировала по крутой дуге и до половины вонзилась в мягкую землю. Запасливый Смыков тут же выдернул ее – железо все-таки, да еще острое.
– Начинается! – Голос Цыпфа непозволительно дрогнул. – Теперь можно и бдолаха откушать. Кроме того, попрошу с шага перейти на бег.
– Эх, тоска! – простонал, оглядываясь, Зяблик. – Разве это дело – от врага бегать. От стрелы, как и от пули, не убежишь. Драться надо.
– Чем? – попытался урезонить его Смыков. – Зубами и ногтями? Твоей финкой? Не такие деятели, как вы, применяли в случае необходимости стратегическое отступление.
– Ты отступление с бегством не путай! Отступают к врагу лицом, а убегают задницей! Улавливаешь разницу?
Смыков начал было разлагольствовать о том, что бывают случаи, когда необходимо поступиться задницей, дабы сберечь лицо, но посвист новой стрелы не дал ему развить эту тему. Они уже видели своих неизвестно откуда взявшихся врагов – кучку людей в кольчужных рубашках до колен. Пока те держались компактной группой, определить их точное число было затруднительно, но то, что преследователей