взахлеб просить:
– Мама, молись за бабушек!
– За каких бабушек?
– Которых мы с папой отпевали (Родя с трех лет ходил с папой на отпевания, кое-где помогал, зажигал свечи, подавал кадило).
– Да что такое? – пугаюсь я.
И тут Родя начинает рассказывать:
– Ты думаешь, когда бабушек в гробу в землю опускают, они там остаются? Нет, они глубже проваливаются, падают, падают и так кричат!
И опять просит:
– Молись за них, молись!
– Но я не знаю их. Это вы с папой отпевали. Ты сам помолись.
– Да я молюсь, а они всё равно кричат.
Пришлось мне встать на колени прямо около кроватки и молиться:
– Господи, Ты Сам знаешь, за кого я молюсь. Прости их, спаси и пощади.
Так мы с ним вдвоем и молились. А когда он немного успокоился, то рассказал, что те бабушки, которые верующие были, после отпевания в земле тоже не остаются, падают. Только не вниз, а «на небо».
На Пасху мы со старшей Лерой подарили Родиону сшитую из старого материала маленькую розовую ризу. Уж очень он любит играть, как будто он священник в церкви. Риза очень понравилась Роде, и в ближайшее время я услышала из своего «кабинета» – кухни: «Служба началась».
Родион в новой ризе, в руках кадило (вязаное кашпо), Лера и Ксюша поют на клиросе. Родион дает возглас:
– Господу помолимся! Девочки, красиво, на два голоса:
– Господи, помилуй! Родион опять:
– Господу помолимся! Девочки опять, очень красиво:
– Господи, помилуй!
И так раз пять подряд. Родечке четыре годика, больше, видимо, он ничего не запомнил. Лерочка шепотом подсказывает брату:
– О граде сем Господу помолимся. Родион твердо возглашает:
– Господу помолимся.
Девочки отвечают, а Лера шепчет опять:
– Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию.
И тут Родион тихо спрашивает:
– Кто здесь священник?
– Ты, Родечка.
– Тогда Господу помолимся!
И опять бесконечно слышится тот же возглас и красивое пение послушных «маленьких женщин».
Можно подумать, что Родион – этакий маленький мужичок с большим самомнением. Но это совсем не так. Он на редкость критично к себе относится. Даже в письмах бабушке и дедушке в Москву неизменно подписывается «ваш грешный внучок Родион». И хотя мне он доставляет массу хлопот, иногда обиду и слезы, но никогда не заснет, не раскаявшись, не омыв слезами свои грехи и не выпросив себе прощения.
Вот я после довольно тяжелого дня, расстроенная и, в общем-то, сильно обиженная, подхожу к его кроватке, чтобы благословить на ночь. И вдруг в темноте чувствую, как со второго яруса ко мне метнулось худенькое тело, а ручки обвили шею. Родя горько плачет, приговаривая:
– Прости меня. Как я тебя сильно обижаю!
– Зачем же ты делаешь это? Ведь ты меня любишь?
– Я очень тебя люблю. Я не хочу обижать, а всё обижаю и обижаю. А вот он тебя не любит и мне говорит.
– Да